Красная книга. Сергей Валерьевич Мельников

кустов с непонятно чем наполненной ёмкостью. Я увернулся, закрылся курткой, и она приняла на себя удар. Выплеснув содержимое, Романчиков швырнул банку мне под ноги и скрылся в зарослях. Скоро с параллельной улицы послышался рёв мотора.

      Я оцепенел и тупо смотрел на осколки под ногами.

      – Ну ни хрена себе страсти! – присвистнул кто-то.

      Незнакомый мужик разглядывал мою спину.

      – Да-а, куртку можно выкинуть. На тебя хоть не попало?

      – Что это было? – спросил я, стягивая варёнку.

      Он пожал плечами.

      – Не знаю, может кислота из аккумулятора. Она не такая концентрированная. От неразбавленной куртка не спасла бы.

      Эх, моя варёночка! Дешёвую джинсовую куртку мадэ ин Индия я вываривал сам в огромном ведре. Ворочал её деревянными щипцами, пока она не выцвела и не пошла пятнами. Почти фирм`а на вид получилась. А теперь и она ушла в страну вечной охоты вслед за кассетами. «И Тимуром», – подумалось…

      Дома я показал маме испорченную куртку.

      – И где ты так умудрился? – скривилась она.

      – Романчиков твой попытался меня облить кислотой. Я вот не пойму: а чего меня? Это ж ты его выгнала, оттопталась, как обычно.

      Ноздри у мамы раздулись, она захлебнулась воздухом, зашипела:

      – А-а, ну ты ж хотел, чтобы твою мать родную кислотой облили, да? Жалеешь, что не получилось?

      Я вытаращил глаза: ты с какой планеты вообще? Что можно ответить на это, и на каком языке? Не было смысла что-то возражать, я вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

      «Эта музыка будет вечной, эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки…»

      ***

      Ирку затравили. Настолько, что в школе появилась её угрюмая мать. Долго перетирала что-то с классной «Б»-эшек», потом забрала документы. Ирка поймала меня после уроков. Смущаясь, клюнула влажными губами в щёку.

      – Димка, ты – единственный нормальный человек в этой школе, – сказала она, блестя красными глазами.

      Я пожелал ей больше не вляпываться в дерьмо. Прикольно выходит: для Тима не такой тупой и уродливый, как остальные; для его Ирки – единственный нормальный из всех. Я просто в топе среди людей со сбитыми набекрень мозгами. Король психов.

      Ирка ушла вдаль по аллее нетвёрдой походкой: сутулая, отяжелевшая, а я думал: нашла б ты себе занятие, которое будет настолько огромным, что вытеснит нескладную фигуру Тимура Дзагоева из твоей головы. А что это будет – плетение фенечек или выращивание детишек абсолютно пофиг. Не сможет – будет вечно помнить его «Если уйдёшь, я повешусь!». Злое слово может отравить всю жизнь.

      ***

      На следующий день я пришёл из школы, а у нас гость. В мамином кресле сидел незнакомый мент и курил сигарету. Мама показала мне на диван:

      – Присядь. Это – Томас Ионасович. Расскажи ему про нападение.

      Я рассказал. Мент почиркал в блокнотике. Совместными усилиями мы вспомнили номер романчиковской «ласточки». Я объяснил, как найти гараж. Предложил показать, но он сказал:

      – Не