Наши за границей. Николай Лейкин

«Аквариум» с музыкой… Будто мы не понимаем! У нас в Петербурге тоже «Аквариум» с музыкой.

      – А у нас в Берлине без музик…

      – Как же ты раньше говорил нам, что здесь музыка, что здесь даже ученые рыбы играют, что здесь какой-то ваш немец Амфибиен оркестром дирижирует.

      – Никогда я этого, ваше превосходительство, не говорил.

      – Глаша! И он еще мне смеет врать в глаза!

      – Говорили вы, говорили. Мы даже сейчас вас спросили про Штрауса, а вы сказали, что Штраус дирижирует в Зоологическом саду, а здесь Амфибиен, – подхватила Глафира Семеновна.

      – Мадам, вы меня не так поняли. Никогда я про музыку не говорил. Амфибиен – звери: крокодилен, змеи; штраус тоже звери – птица.

      – Что вы мне про Штрауса-то зубы заговариваете? Штраус дирижер, капельмейстер – музыкант, композитор. Я сама его вальсы на фортепьянах играю.

      – Ах да, да… Но тот Штраус не в Берлин, а в Вене. А я вам говорил про штраус-птица.

      – Ну переплет! Нет, Неметчина нам не ко двору! – прошептал Николай Иванович. – Даже и по-русски-то говорим, так друг друга понять не можем. Так нет в здешнем «Аквариуме» музыки? – спросил он швейцара.

      – Нет, нет. Здесь звери. Амфибиен тоже звери.

      – Никакой музыки нет?

      – Никакой.

      – Так на кой же шут ты нас, спрашивается, привел сюда? На кой же шут я зря три немецких полтинника в кассе отдал, да еще за хранение платья заплатил! Веди назад!

      Швейцар пожал пленами и поплелся к выходу. Сзади следовали Николай Иванович и Глафира Семеновна.

      – Ведь ты знаешь, что я не могу смотреть на змей… Когда я увижу змею, у меня делается даже какое-то внутреннее нервное трясение и я становлюсь больна, совсем больна, – говорила она мужу.

      XVI

      – Куда ж теперь? – спрашивал Николай Иванович Глафиру Семеновну, выходя из аквариума на улицу.

      Сопровождавшей их швейцар хотел что-то сказать, но Глафира Семеновна раздраженно воскликнула:

      – Никуда! Решительно никуда! С меня и этого удовольствия довольно. Прямо домой, прямо в гостиницу, и завтра с первым поездом в Париж. Не желаю больше по Берлину ходить. А то опять вместо музыки на какую-нибудь змею наскочишь. Достаточно. Будет с меня… Угостили в аквариуме… Ну что ж вы стали! Ведите нас обратно в гостиницу! – обратилась она к швейцару.

      – Я хотел предложить для мадам…

      – Ничего мне предлагать не нужно… Прямо в гостиницу…

      – Глаша! Но зайдем хоть в какую-нибудь биргале пива выпить, – начал Николай Иванович.

      – Пива в гостинице можете выпить.

      И Глафира Семеновна пошла одна вперед.

      – Не туда, мадам. Не в ту сторону… В гостиницу направо, – сказал швейцар.

      Она обернулась и переменила направление. Николай Иванович и швейцар шли сзади.

      – А какое веселое место-то я вам хотел указать, – шепнул швейцар Николаю Ивановичу. – Там поют и играют, там можно и поужинать.

      – Глаша! Вот Франц хочет какое-то место показать, где поют и играют. Там бы и поужинали, и пива выпили.

      – Опять с