Наши за границей. Николай Лейкин

нужно. Русскую сторублевую бумажку здесь разменяют?

      – Конечно, разменяют. Давайте. А то в Кельне, так как вы не понимаете по-немецки, вас жиды надуть могут. А уж меня не надуют. Я сейчас для вас и счет с фирма спрошу.

      Николай Иванович дал деньги. Швейцар подошел к меняльной будке и вернулся с французскими золотыми и серебряными монетами и со счетом. Николай Иванович взглянул в счет и проговорил:

      – По тридцати девяти копеек французские-то четвертаки купили! Ловко! Вот грабеж-то! Вычистят нам полушубок за границей, ой-ой как вычистят! – покрутил головой Николай Иванович и прибавил: – Ну, да уж только бы благополучно до Парижа-то доехать, нигде не путаясь.

      Успокоился, впрочем, он только тогда, когда ему подали квитанцию на сданный багаж и в этой квитанции он прочел слово “Paris”. Квитанцию эту он тотчас же показал жене и сказал:

      – Ну слава богу, багаж до Парижа взяли, стало быть, и нам по этой же дороге до Парижа доехать можно. Фу, как гора с плеч! – вздыхал он, наталкиваясь на снующих по платформе пассажиров, ожидающих своих поездов.

      А поезда так и подбегали к платформе и справа, и слева, останавливались на минуту, выпускали одних пассажиров, принимали других – и мчались далее. Поезда подкатывали к платформе один за другим.

      – Да куда это столько поездов-то у вас мчится? – спросил Николай Иванович швейцара.

      – Во все немецкие города и за границу. До четырехсот поездов каждый день проходят мимо этого вокзала.

      – До четырехсот? Ну это ты врешь, Франц!

      – Прочтите где-нибудь описание.

      – Глаша! Слышишь? Четыреста поездов… Да ведь это ад какой-то. Как же тут начальник станции?.. Ведь ему тогда околеть надо.

      – Здесь много начальники станций и дежурят по часам.

      – Ну немцы! Мы дивимся, что они обезьяну выдумали… Да такая железная дорога, по которой четыреста поездов в день проходят, хитрее выдумки обезьяны! – воскликнул Николай Иванович. – Скоро ли, однако, наш-то поезд придет?

      – Ровно в семь часов и пятьдесят три минуты. Вот глядите на часы. Три минуты осталось.

      Подлетел поезд.

      – Этот? – быстро спросил швейцара Николай Иванович.

      – Нет, нет. Это в другое место. Видите, всего еще только пятьдесят одна минута. Ваш поезд теперь через две минуты.

      Свисток, и подлетевший поезд уже помчался, но вслед за ним загромыхал колесами еще поезд.

      – Вот ваш поезд, – заговорил швейцар. – Садитесь скорей. Не зевайте. Счастливого пути.

      Через минуту супруги уже мчались в поезде.

      XVIII

      – Нет, совсем не рука нам, русским, эта самая немецкая жизнь! – говорил Николай Иванович жене, сидя в мчавшемся вагоне. – Тут год живи, да и то не привыкнешь к их порядкам. Заметила ты, как поезд-то отправился? Ведь ни одного звонка не было. Только что успели влезть в вагон, кондуктор свистнул – и покатили на всех рысях. Право, не будь при нас этого самого Франца, мы бы опять перепутались и попали не в тот поезд. За две-то минуты до нашего поезда подлетел поезд, так я и то хотел в него вкарабкаться,