Мрачный Жнец. Терри Пратчетт

торжествующе тыкал ему в нос.

      – Ну, я… эм-м… – промямлил он. – Скажу… эм-м… что… да… хм-м… да, запах весьма и весьма узнаваемый, правда… да, определённо. Allium sativium, он же чеснок обыкновенный. Я угадал?

      Волшебники поглядели на него. Затем на белый зубчик. Затем снова на Ветрома.

      – Я угадал, верно? – сказал он и попытался улыбнуться.

      – Ну… – протянул аркканцлер. – Да. Да, ты угадал. – Чудакулли огляделся, думая, что добавить. – Молодец, – сказал он.

      – Отличная загадка, – сказал Ветром. – Мне правда понравилось. – Он шагнул вперёд. Волшебники пытались удержать его – но с тем же успехом можно пытаться сдержать ледник.

      – А теперь мне надо прилечь, – сказал он. – День был долгим.

      Он проковылял вглубь здания, со скрипом прошёл по коридорам и добрался до своей комнаты. Кто-то уже, похоже, въехал в неё со своими вещами, но Сдумс решил эту проблему, просто схватив их в охапку и вышвырнув в коридор.

      Затем он улёгся на кровать.

      Спать… что ж, он устал. Неплохо для начала. Но чтобы спать, надо было перестать контролировать себя, а он ещё не был уверен, что всё в организме работает как надо.

      По правде говоря, а нужно ли ему вообще спать? Он мёртв, в конце концов. А это всё равно, что спать, только поглубже. Говорят, смерть похожа на сон, вот только у тебя что-нибудь может сгнить и отвалиться, если не следить за телом.

      Чем там полагается заниматься во сне? Видеть сны… во снах вроде бы упорядочиваются воспоминания? С чего начать?

      Он уставился в потолок.

      – Никогда не думал, что быть мёртвым так утомительно, – сказал он вслух.

      Через некоторое время слабый, но назойливый скрип вынудил его обернуться.

      Над камином висел узорный канделябр, прикованный к кольцу в стене. Сдумс так привык к этому предмету обстановки, что не разглядывал его уже пятьдесят лет.

      А теперь он отвинчивался. Он медленно поворачивался вокруг своей оси, издавая скрип при каждом обороте. После полудюжины оборотов он вывалился и с лязгом упал на пол.

      Необъяснимые феномены сами по себе не редкость в Плоском мире[7]. Но как правило, в них чуть больше смысла или они поинтереснее.

      Всё остальное как будто не двигалось. Ветром расслабился и вернулся к перебиранию воспоминаний. В них оказалось много такого, о чём он ранее абсолютно забыл.

      Снаружи коротко пошептались, а затем дверь распахнулась…

      – Хватай за ноги! За ноги хватай!

      – Держите его руки!

      Ветром попытался сесть.

      – Ой, привет, народ, – сказал он. – В чём дело?

      Аркканцлер встал в ногах его кровати, поковырялся в мешочке и достал крупный тяжёлый предмет. Поднял его на весу.

      – А-га! – воскликнул он.

      Ветром пригляделся.

      – И что? – уточнил он.

      – А-га… – повторил аркканцлер, уже не столь уверенно.

      – Это… обоюдоострый топорик, символ культа Слепого Ио, – вспомнил Ветром.

      Аркканцлер недоумённо поглядел на него.

      – Ну да, – сказал он, – угадал. – Он бросил символ через плечо, чуть не отрубив при этом ухо декану, и снова порылся в мешке.

      – А-га!

      – Отличный

7

Например, в маленькой, удалённой от морей деревеньке Сосновые Комоды так часто случались дожди из рыбы, что тут расцвели промыслы копчения, потрошения и консервирования. А в горах Сиррита овец, оставленных ночью на пастбище, поутру обнаруживают стоящими в другую сторону, безо всякого видимого вмешательства человека.