День, когда пала ночь. Саманта Шеннон

нельзя быть добрыми, сделайте все быстро.

      Доктор, не отвечая, взяла Глориан за плечи. Младший жрец прижал к матрасу ее лодыжки. Костоправ, выдохнув, как спускающий тетиву лучник, ухватиле ее за плечо смуглыми руками, большими и твердыми, как стремена. Последним, что услышала Глориан, был собственный визг.

      Когда она пришла в себя, тело горело так, что жар пережимал горло. Рука до плеча была загипсована и привязана к боку кожаным шнуром.

      Глориан нечасто доводилось терпеть боль. Наперстки защищали пальцы от иглы, браслеты прикрывали руку от удара тетивы. Она знала редкие головные боли, разбитые колени, боль месячных. Теперь ей оставалось одно спасение – сон.

      – Глориан…

      Она разлепила глаза:

      – Флорелл?

      Флорелл Луг служила королеве Сабран с детства и теперь звалась первой дамой Большой палаты. Высокая и прекрасная, как подсолнечник, с голосом мягче бальзама… Глориан едва не расплакалась.

      – Ш-ш-ш, ш-ш-ш, все хорошо. – Флорелл поцеловала ее в лоб, улыбнулась, но под ее голубыми глазами пролегли тени. – Доктор Фортхард зашила рану. Святой добр.

      «Жаль, – подумалось Глориан, – что добрый Святой не помешал кобыле меня сбросить».

      У нее хватило ума не высказывать этой мысли вслух.

      – Можно мне попить? – спросила она.

      Флорелл поднесла ей чашку эля.

      – Я опасалась горячки, – сказала она. – Незадолго до твоего рождения мой отец выбил из сустава коленную чашечку. После того как ее вправили, он так и не очнулся.

      – Соболезную.

      – Спасибо, милая. Королева Сабран великодушно оплатила погребение.

      – Она приходила ко мне?

      – Ее милость просила позаботиться о тебе за нее. Она в Совете.

      Глориан сжимала зубы и сглатывала, и все равно глаза заволокли слезы. Она надеялась, что мать хоть по такому случаю поступится Советом Добродетелей.

      – Она знает, что ты вне опасности, – мягко утешила Флорелл, заглянув ей в лицо. – А дело срочное.

      Глориан только кивнула в ответ. Всегда находились дела срочнее и важнее, чем она.

      Флорелл снова опустила ее на валик подушки и погладила по влажным волосам.

      Так иногда делала королева Сабран – давно, когда у Глориан еще не выпали молочные зубы. То воспоминание блестело ярко, но отдаленно, словно утонувшая в глубоком колодце монетка – обратно не вытащишь.

      Она принялась внимательней рассматривать свою руку, от плеча до половины предплечья вымазанную известкой. Кожа под лубком чесалась.

      – Долго мне так ходить?

      – Пока не заживет. Сколько бы ни пришлось, – ласково ответила Флорелл. – Доктор Фортхард постаралась очистить рану, да и воздух здесь, на севере, здоровее. Ты уже поправляешься.

      – Я не смогу держаться в седле.

      – Нет. – Услышав вздох, Флорелл взяла ее за подбородок. – Мы должны беречь тебя всегда и всюду, Глориан. Ты – величайшее сокровище королевства.

      Глориан заерзала. Флорелл еще разок погладила ее по голове и отошла поправить огонь