Дядя самых честных правил. Книга 1. Александр «Котобус» Горбов

главное, не тушуйся. Дядя твой, хоть и с тяжёлым характером, а человек неплохой. Думаю, вы с ним поладите.

      – Твои слова да богу в уши.

      – Но если не сложится, приезжай. Чем смогу – помогу. Уж точно побираться не придётся.

      – И тебе удачи, Пётр. Ещё свидимся.

* * *

      Дорога в усадьбу шла через лес. Суровый такой, дикий. Ели до неба, сосны, мох с веток, как длинные бороды. Может, хоть здесь медведи водятся? За столько дней в России так ни одного и не увидел.

      Лес кончился, и мы выехали на пригорок. Экипаж остановился, и я услышал, как возница спрыгнул на землю.

      – Константин Платонович, посмотрите!

      Я открыл дверь экипажа и вышел наружу. Котёнок, занявший место Боброва, открыл один глаз, посмотрел, куда это я, и снова задремал.

      – Вот она, усадьба.

      Кузьма показал рукой, хотя ошибиться было сложно. Двухэтажный каменный дом с башенками, колоннами на входе и высоким шпилем. Флюгер на шпиле изображал фигуру с косой в руке.

      – А вон там, рядом, деревня.

      – Как называется?

      – Злобино, ваш благородие. Как и усадьба.

      А чего я, собственно, хотел? Как может называться деревня, хозяин которой настроил против себя всю округу? Не Добренькое же!

      – Ваш благородие, Константин Платонович, – Кузьма теребил в руках шапку и смотрел куда-то вбок.

      – Говори, не размазывай.

      – Вы на Василия Фёдоровича не обижайтесь, ежели он злиться будет. Сами понимаете, уже два года, как с постели встать не может.

      Я хмыкнул. Да, несладкая жизнь у дяди.

      – Он человек душевный, добрый по-своему. Ну, палкой огреет в сердцах, ну, выпороть велит. А недоимки в засуху всем прощал. И детей всегда одаривал в Рождество, никого не забывал. Сердце у него слабое, как поругается, так болеет потом. Вы уж помягче с ним, соглашайтесь, что он скажет.

      Ты смотри, каков дядя – крепостные-то за него горой, в обиду не дадут.

      – Не бойся, Кузьма, с дядей конфликтовать я не намерен. Едем, устал я путешествовать.

* * *

      Экипаж вкатился в имение. Кузьма ловко остановился прямо перед парадным входом и открыл мне дверь. И я наконец-то почувствовал – доехал. Всё, в ближайшее время никаких поездок.

      Первым на улицу вылетел рыжий Мурзилка и стрелой умчался по своим делам. Похоже, ему тоже надоела тряска в экипаже.

      Я выпрыгнул наружу и потянулся. Хорошо-то как! Солнышко из-за облаков выглянуло, птички верещат, ветерок тёплый.

      Пока я осматривался, из дома вышла целая делегация. Высокий мужчина в чёрной ливрее, пожилая орка с щербатым клыком и щупленький старичок с хитрым прищуром и острыми эльфийскими ушами.

      – Добро пожаловать, Константин Платонович! – Высокий поклонился. – А мы уже заждались. Прошу вас, проходите, сейчас будем подавать обед.

      – А Василий Фёдорович?

      – Ему нездоровится, он не велел никого к себе пускать.

      – Даже меня?

      – Никого, – высокий развёл руками. – Прошу вас, откушайте с дороги. Водочку будете? Настоечку? Настасья, – он указал на орку, – ключница, делает