Из века в век. Тамара Шаркова

Почувствовал: потом от него пахнет. Так-то.

      –Хорошо бы мужал без особых опасностей для здоровья.

      –Его или твоего?

      –Нашего.

      –Такого не бывает. И учти – это самая ранняя стадия переходного возраста, так что наберись терпения.

      –Наберешься тут на всех вас! Переходной возраст! У Юрки – подростковый, у тебя с твоими "девочками" – кризис тридцатилетних…

      Стоян засмеялся:

      –А у тебя самого – "опасные сороковые" с рефлексией сложных порядков. Сюжетец – то каков! "Взрослый сын молодого человека".

      После этого послышались такие звуки, как если бы отец запустил в доктора Дагмарова диванной подушкой.

      Потом начали опрокидываться стулья.

      –Ладно! Ладно! Сдаюсь! – сдавленным голосом молил Стоян. – Профессор! Вы же не Дракула!

      Я не удержался, просунул голову в дверь и сказал с интонацией миссионерской терпимости:

      –Спокойной ночи.

      Не успел я и шага сделать в направлении своего Логова, как в дверном проеме показались две встрепанные головы – одна над другой – и сказали дуэтом сакраментальную фразу:

      – А ты, что здесь делаешь, а?!

      И затем, уже на своей территории, я услыхал речитатив Стояна, с поправкой отца:

      –"Минерал" запел…

      –"пропел!"…

      –"о чем-то"!

      Когда уходят…

      С того дня, как Стоян помог отцу доехать со мной из больницы домой, мы стали одной семьей. Ведь я еще тот фрукт был: почти год никому, кроме отца и Стояна, не давался. Так что, пока у отца не срослась рука, несчастный Стойко лишился всякой личной жизни.

      Отец еще не был профессором, но докторскую диссертацию уже защитил и заведовал лабораторией в институте. Пока он выздоравливал, у нас в квартире побывали все его сотрудники, поодиночке и группами.

      Я пугался гостей и, если дома был Стоян, влезал на него, как обезьяна на дерево.

      С ним знакомились, а он отвечал, протягивая руку:

      –Арина Родионовна…

      –Арина Родионовна…

      –Арина Родионовна… В медицинских кругах известен под псевдонимом "доктор Дагмаров".

      Сейчас, когда у нас разворачиваются прения по поводу очереди в туалет или собственности на диванную подушку, Стоян вопит:

      –И на это вредное насекомое я потратил лучшие годы своей жизни?!

      На что я резонно отвечаю:

      –Значит, такая была им цена, этим годам.

      После чего обычно начинается баталия со швырянием подушек, беготней и опрокидыванием мебели.

      Если отец дома, он терпит-терпит, а потом вылетает из кабинета и выставляет меня в мое "Логово".

      –Ты можешь мне ответить, кто из вас взрослый, а, Стойко?!

      –Только не я! – Стоян демонстративно укладывается на диван, скрестив руки. – Я – наивный младенец. Чудовище – он! "Младенец и чудовище"!

      –"Красавица и чудовище!" – поправляю я, высунувшись из-за двери.

      –Юрий! Прекрати ерничать! – грозно отзывается отец.

      Я быстро захлопываю дверь.

      За ней