Из века в век. Тамара Шаркова

действия.

      – Неужели ты допускаешь, что таким дурацким розыгрышем задержишь меня здесь хотя бы на один лишний день! – донеслось из кабинета.

      Я прошмыгнул на балкон и уютно устроился в кресле, где, судя по всему, отец старательно изучал “Советы молодым хозяйкам” госпожи Молоховец.

      И надо же, отец и Стоян вдруг решили в качестве исповедальни использовать спальню. Кто-то, вероятно Стоян, рухнул на кровать возле самого окна, в полуметре от меня!

      – Когда ты отказался ехать с нами, ты уже знал? – услыхал я.

      – Не все. Мишке сообщили, что там ЧП. Но я сразу почувствовал – с Асей!

      – И ты ничего мне не сказал?!

      – Я бы и сейчас не грузил тебя всем этим. Просто ты меня достал! Что не скажешь – у тебя на все одна реплика: “В Москву! В Москву”. Прямо “Три сестры” Виктюка!

      – Стоян, как ты говоришь!!!

      – Боже мой, я еще должен следовать правилам изящной словесности! Юрки-то – нет! И потом ты что, думаешь, он в школе изъясняется языком Державина?

      – Оставь, сейчас мы не это обсуждаем, и все же пощади мои уши. Кроме

      того, пьеса все-таки не Виктюка.

      Молчание.

      – Не сердись, Стойко, рассказывай.

      – Он уговорил ее оставить группу и идти через пороги вдвоем. Спасатели нашли их через два дня. У этого идиота была сломана пара ребер и морда побита о камни.

      А у Аси…

      Ты знаешь, где мы с Мишкой ее перехватили? В местной больничке. Готовили к ампутации обеих ног. Мы договорились с военными… Завидов бился в истерике и настаивал, чтобы делали операцию на месте.

      – Почему?

      – Он боялся, мы ее не довезем.

      – А ты?

      – Я об этом не думал.

      – А если бы не довезли?

      – Его бы судили… вместе с нами. А живая Ася, даже без ног, взяла бы вину на себя. Но, вообще, лучше всех держалась Аська!

      У нее хватило сил сказать: “Мальчики – к Бурденко”, и только после этого она отключилась.

      По улице то и дело проезжали машины, скапливаясь у светофора на углу. Оттого я слышал не все. Но и того, что услышал, было достаточно, что бы любой из них свернул мне шею за непотребное любопытство. И разбираться не станут, как я очутился у них под окнами.

      – Знаешь, о чем она попросила, когда пришла в себя и поняла, что ноги при ней? “Морикразу” достать.

      – Что это?

      – Новый препарат, чтобы на морде у него не остались рубцы.

      – Она будет ходить?

      – Будет. Годик на костылях, а потом с палочкой, потом без палочки.

      Они замолчали. Только кровать под Стояном заскрипела.

      – Послушай, Стойко, может это покажется тебе банальным… если не можешь изменить обстоятельства, измени свое отношение к ним.

      – Как можно изменить отношение к тому, что ты… теряешь человека?!

      – Ася жива и будет ходить! Безразлично с кем и где! Ася бу-дет!

      Если бы мне сказали сейчас, что Машка есть… Где-то там, не со мной, но

      жива… Понимаешь? Хотя мне ее никто не заменит!

      – “Пой, ласточка, пой!” Попробовал бы я в свое время предложить тебе

      “изменить