Из века в век. Тамара Шаркова

метро мы бежали, выкладываясь, как на стометровке.

      Я спросил:

      – Стоян, ну, зачем ты сердишь отца? Что ты написал в записке, и куда мы спешим?

      – Пытаем счастья, сынок! Пытаем счастья! Остальное узнаешь потом, а то рано состаришься.

      Длинные эскалаторы, сменяя друг друга, увозили нас прямо в ледниковые глубины.

      Стоян стоял ступенькой выше.

      Вдруг он обнял меня и, склонившись к правому уху, прошептал:

      – Я не могу возвратиться, Рыжий, и остаться один без вас тоже не могу. Ты уж меня прости!

      Мы сошли на левобережном рынке и сразу же направились к овощным рядам. Там Стоян прислонил меня к ограде.

      – Жди!

      А сам быстро пошел вдоль прилавков, перебрасываясь с продавцами коротким фразами. Наконец, остановился, уперся руками в прилавок и даже влез под козырек.

      Торговка семечками, которая сидела рядом со мной, раскорячившись на низенькой скамейке, как и я не спускала глаз со Стояна.

      – Доню! – позвала она.

      – Шо вам? – отозвалась молодая женщина, поливающая на лотке пучки увядшей зелени.

      – Дывы! То не актор, що грав Будулая?

      – Ни, просто схожий. Молодый ще.

      – То воны ж грымуються!

      Боясь расспросов, я стал старательно вжиматься в ограду.

      – Хлопчык, любыш семки? На! – торговка протянула мне газетный кулечек с жареными семечками.

      – Спасибо, спасибо, у меня денег нет.

      – Та я не за гроши. То я тебя прыгощаю.

      Стоян в это время уже спешил назад.

      – Давай за мной на ту сторону платформы!

      – Дядько! – игриво окликнула его торговкина дочка. – Вы часом нэ з кино? Ми тут гадаемо, чи вы сын Будулая, чи може онук?

      – Внук, внук, только не Будулая, а Карая.

      И мы помчались в обратную сторону. Но только у меня от смеха сбилось дыхание, и я начал отставать. Стоян, чертыхнувшись, велел мне “не хрюкать” и не терять его из виду.

      А дело в том, что когда я был маленьким, он сам же читал мне книгу о пограничном псе Карае. Потом было продолжение – “Сын Карая”, которое я прочел уже самостоятельно. Но и этими героическими историями я не начитался и замучил Стояна просьбами принести мне новое продолжение: “Внук Карая”. И сколько он не убеждал меня, что такой книги нет, я не успокаивался. Потом топнул ногой и сказал:

      – Так сядь и напиши!

      На другой стороне насыпи были ряды, где продавали мед. Среди продавцов было много мужчин. Увидев носатого седого старика в каком-то театральном брыле, Стоян остановился, как вкопанный, и закричал:

      – Хома! Хома!

      Тот встрепенулся.

      – О Стоянэ, сынку! Яким витром занэсло тебэ сюди, волоцюга?

      А цэ хто з тобою? Давай-но його сюды!

      Он перегнулся через прилавок и подхватил меня под руки узловатыми, как корни, пальцами.

      – Пид мыкитки його! Пид мыкитки! – хохотали тетки.

      Не успел я оглянуться, как очутился среди мешков, корзин и липких бидонов.

      – Очи твои, цыганськи,