Заяц на взлетной полосе. Юлия Симбирская

тогда еле успел отпрыгнуть в сторону, иначе Агнесс точно споткнулась бы об него.

      – Папа! Тут заяц! Настоящий заяц! – закричала она, размахивая руками.

      Хэл опрометью кинулся к ближайшим кустам.

      – В аэропорту еще водятся зайцы?

      – Я хочу взять с собой в полет живого зайца. – Запыхавшаяся Агнесс обняла отца и запрокинула голову, отчего шлем едва не свалился.

      – Я не против. Бери! Только для начала ему нужно пройти медицинскую комиссию…

      – И отпроситься у жены, – засмеялся летчик.

      «У какой еще жены?! – возмутился Хэл, который все отлично слышал. – Еще чего не хватало!»

      Потом Агнесс вернула шлем и очки хозяину, побродила немного по полю, собирая букетик из клевера, и присела на траву, скрестив ноги по-турецки, совсем рядом с убежищем Хэла. Ее лицо, еще румяное от бега, стало сосредоточенным и серьезным. Хэл долго разглядывал девочку, а потом тихонько вышел из кустов.

      – Ой, – прошептала Агнесс, повернув голову.

      – Тсс, – сказал Хэл.

      И вот он увидел ее снова, спустя семьдесят лет, если быть точным, а Хэл желал быть точным. Никаких сомнений – это Агнесс. Та самая. Хэл помешкал минуту и снова вышел к ней. Он всего лишь хотел узнать, удалось ли ей полететь на самолете, который построил ее отец, или она вышла замуж за летчика? Ну, и на всякий случай Хэл хотел предупредить, что готов к полету. Давно готов. И Агнесс может на него рассчитывать. Медицинская комиссия – это пустяки, а жены у него нет и не было.

      – Матерь Божья! Заяц! – заголосила Агнесс.

      – Прошу в машину, мадам!

      – Эти гостиничные шоферы вечно влезают не вовремя! – пробурчал Внутренний Голос.

      В кои-то веки Хэл с ним согласился.

      Мия

      В автобусе глаза сразу закрылись. Мия прижалась к маме и затихла.

      – Ехать совсем недалеко, – прошептал Роберт.

      – Она очень устала. – Саша пригладила дочери волосы.

      Мия представила, как папа сейчас чистит зубы электрической щеткой с жужжалкой и ему не за кем бегать по комнатам, изображая гигантскую пчелу. Мия всегда удирала и пряталась под лестницей или с визгом карабкалась на кожаный диван в гостиной. Он был скрипучий и скользкий.

      – Кого я сейчас ужалю? Ага! – догонял папа.

      Потом Мия нажимала указательным пальцем на кнопку, щетка замолкала, и пчела оказывалась обезврежена.

      С папой всегда весело играть, только нужно помнить правила. Например, нельзя плакать. Это плохо. А еще нельзя устраивать кучу-малу, когда папа думает или отдыхает. Но у Мии не всегда получалось угадать папино настроение. Иногда она промахивалась, и тогда папа очень расстраивался и каменел. Ей было стыдно за все свои глупости: за попытки вскарабкаться на папу, за шалости с едой. Мия не всегда знала, когда уместно строить в тарелке башенки из безглютенового печенья, а когда лучше тихо съесть ужин и выскользнуть из-за стола, потому что тарелка с едой могла полететь в стену, и мама потом тщательно убирала осколки, чтобы папа не поранился. Он любил ходить по дому босиком.

      Автобус