На поле танки грохотали. Михаил Константинович Зарубин

за плотным молочным занавесом.

      Мишка сел на весла сам, зная, что от ранения одна рука у Павла Ивановича покалечена.

      – Мишаня, остановись, в таком тумане лучше мне грести, а ты на корму сядь, – приказал Павел Иванович.

      – А рука?

      – Ну чего рука? Перетерпит, не впервой.

      – А вы думаете, что я по течению поплыву?

      – Нет, я ничего не думаю, просто хочу, чтобы ты поберег силы, впереди дел невпроворот.

      – Ладно, вы здесь командир, – не сильно огорчившись, повиновался паренек.

      Лодка медленно и плавно скользит по зеркальной глади. Молочная пелена не сдается, присутствует как участник в любом деле. Сейчас она мягко обнимает и лодку, и сидящих в ней людей, умягчая все окрестные шумы. Только слышно, как поскрипывают уключины, да иногда хлестнет по воде рыба. Но солнце – воин умелый и непобедимый. Видно, как первые его лучи взрыхлили туман, он заволновался, задвигался, клочками отрывается от воды, поднимается вверх. Пелена меняет цвет, становится лимонно-желтой, потом оранжевой, потом появляются алые краски. И вдруг – ослепительная густая синева: это река освободилась от своего ночного одеяла. Вот уже видны и берега. Только макушки прибрежных сосен еще окутаны белоснежной пушистой шалью. Когда лодка ударилась носом о берег, туман совершенно исчез, и высоченные сосны примеряли ослепительную корону из солнечных лучей.

      – Ну вот, Миша, мы точно прибыли в порт назначения.

      – В порт? Ну, это вы скажете, Павел Иванович. Это уж слишком.

      – Да нет, не слишком. Именно порт, ведь сюда приплывают баркасы из других деревень, даже с Ангары, здесь через Илим ходит паром. Ну чем не порт, Мишаня?

      Мишка понял, что предмета спора нет, что Павел Иванович опять прав, и, улыбнувшись, махнул рукой.

      – Ну, раз насчет порта согласен, давай покурим и вперед, нам нужно три версты отмахать. Хоть и на тракторе, но по бездорожью.

      – Я не курю, Павел Иванович.

      – Я тоже, а говорю так по привычке. То есть – передохнем.

      К четырем часам пополудни Павел Иванович с Мишкой добрались со всем своим хозяйством до паромной переправы. К их удивлению паром все еще стоял на противоположной стороне, хотя должен был ждать их здесь.

      – Это что за чудеса, – вылезая из кабины трактора, проворчал Павел Иванович, – в это время он же здесь должен быть, – и указал рукой на близкий берег. Мишка, привыкший к тому, что Павел Иванович всегда прав, промолчал, вразвалочку подошел к воде, снял сапоги и, подвернув штаны, пошлепал по реке босыми ступнями. Отхлебнув из ладошек несколько глотков холодной речной воды, обтер губы и залюбовался своей родной деревенькой, отделенной от него рекой. Дома, казалось, составляли разноцветное ожерелье, бок о бок они стояли вдоль берега, все были выкрашены и ухожены. У лавниц к большим корягам привязаны лодки, на угорах, почти у каждого дома, красовались баньки. На речной глади не видно было ни морщинки, не заметно течение, бездонная глубина покрыта иссиня-черной водой.

      Павел Иванович заглушил свой видавший виды «ДТ-54», и нахлынула такая тишина, что Мишка