Раздвигая руками дым. Павел Козлофф

быть – перекинулись наборами из фраз, а разговаривать – зачем…, да и неловко. Поклоном поздоровались с Лавровой. Она подвигала бровями и поджала подбородок. Кивнул Андрееву серьезный Порываев, дал адвокату руку и назвался.

      Сережа Нойкин был поджарый, очень стройный, довольно крепкий, и с иголочки одетый… В нем респектабельность легко вписалась в молодость, он вызывал доверье и симпатию – Альцшулер не могла в нем ошибиться. Теперь пришла пора исполнить миссию – помочь Марго уйти в загробный мир, способствовать её последней воле.

      При виде двух избранников Альцшулер, настолько непохожих, очень разных, читалась разноплановость натуры Маргариты.

      Андреев, вроде, презирал людей, но не выпячивал свою ущербную гордыню. Что до Сергея Нойкина – он людям сострадал, но только лишь из чувства превосходства. И не в профессии – в ней было своё кредо.

      У Александра наблюдались Дон-Кихотовские взгляды.

      Сергей, скорей, смотрелся Д`Артаньяном.

* * *

      Квартира на Грузинской, за промчавшиеся сутки, застыла, словно в ней не жили никогда.

      – Пора поговорить о завещании, – напомнил Порываев адвокату.

      – Пожалуйста, – и Нойкин рассказал.

      – Квартира, дом в Ильинке, обстановка, драгоценности, все книги, ряд картин, да, и, по сути, в общем – всё, отписано племяннику, родного брата сыну.

      Алексей Альцшулер проживает за границей. Но, в том вопрос – никто не знает – где?

      Не сыщем за полгода после смерти – наследство получает его дочь. Она Альцшулеров не знает, с отцом, похоже, не общалась. Но истинность отцовства несомненна – Марго оставила анализ ДНК, да и у матери, конечно же, он есть. Дочь взрослая, прописана в Москве.

      Альцшулер настояла на кремации, чтоб урну поместить в семейный склеп.

      Но в склеп, что ожидает на Ваганьковском, её определить через полгода, и сделать это должен сам наследник…, и, может быть, его родная дочь.

      – Все лаконично и конкретно, без особых заморочек, – но Порываев смог отметить, что мало что дает для следствия.

      – Вот, вы тут говорили – ряд картин? Насчет других – иные указанья?

      – Отдельные картины и эскизы Альцшулер завещала персонально, ближайшим людям, в завещании всё ясно.

      – А драгоценности, наверное, – в ломбарде? – решил полюбопытствовать стажер.

      – Да, что вы, это все хранятся в сейфе, – промолвила Таисия Авдеевна. – И камни, и коллекции эскизов.

      Сотрудники слегка переглянулись – на предварительном осмотре сейфа не нашли.

      – Я дам вам ключ от сейфа, он припрятан, – Лаврова двинулась к давно остановившимся, стариннейшим часам, достала ключ, висевший за стеклянной дверью. Порываев выжидал и медлил. Он посмотрел, что будет делать адвокат, тот был невозмутим и тоже ждал. Внезапно помощь предложил Андреев:

      – Сейф за картиной, дайте покажу.

      По центру, над столом, была изысканная люстра. Светила она множеством огней… Другого освещенья не было, и стены оставались в полумраке, храня картины в атмосфере тайны. Как будто