Раздвигая руками дым. Павел Козлофф

расскажи мне, если будет Gucci, как будешь выглядеть тогда среди других? – пытала тетя Алла неустанно.

      Катя сказала, что предпочитает:

      – Я вижу тут прекрасные, совсем простые платья. Я думаю, что будет хорошо.

      – Вера сказала, это – выпускной. Мне хочется, чтоб ты была красивой. И так ты, девочка, как чистый бриллиант, поэтому оправу надо выбрать.

      Как выбрать среди лучших туалетов? Совсем неплохо – платье от Шанель, и туфли Кристиана Лубутэна.

      – Одень и окончательно решим. Чтоб быть уверенными, что не ошибились, – сказала Алла и присела в кресло.

      Слегка зардевшись, Катя вышла из кабины. Её перепугало отраженье. Как с разворота в глянцевом журнале.

      – Да, это к вечеру, пожалуй, что, как раз, – в прищуре Аллы и в ее скользящем взгляде для Кати была важная оценка. Все очень нравилось, но было непривычно, и страшно не хотелось быть смешной. – И все увидят, как ты хороша. Ву компрене?

      – Же ву компран, мадам.

      Они свершили множество покупок. О многом и открыто говорили, мешая с русскими английские слова. Общение текло непринужденно… Потом – такси обратно, в этот Лось.

      В тот вечер, когда кончились слова, в их доме долго музыка звучала. Наверно, Вера редко так играла. А Катя так не пела никогда. А Алла, вообще, была певица. «Уж вечер», – доносилось из квартиры, и – «Облаков померкнули края».

      Какой простор в дуэте Лизы и Полины… И Катя с упоением тянула: «С прохладой сли-и-ит растений аромат». А Алла глубоко, из недр души, вливала меццо партию Полины.

      Вера играла, плача от восторга.

      Глубокой ночью Алочка простилась. Она остановилась в «Мариотте». А вечером – обратный самолет.

      – Я вас люблю, родимые девчонки. Не тратьте деньги, я сама вам позвоню. А это, Катя, тоже для тебя. Посмотрите потом, когда уеду.

      Всучила тёмный бархатный футляр.

      – Увидишь папу, и его благодари, – не удержалась всё же Катерина.

      – Нет, девочка, он у тебя в долгу. Но только знай – все будет хорошо.

* * *

      Насчет этой приезжей гостьи Аллы:

      – вся эта запись получилась, как представлялось романтичной Вере. Что говорить о впечатленьях Катерины? Она попала под очарованье «заграницы». Иностранка показалась очень доброй и хорошей, да и была такой на самом деле. Слегка смущал её нескладный облик – такое создавалось ощущение. Была достаточно высокой, но адресованное ей понятье «статная», с какого бока не смотреть – ничуть не подходило. Она сутулилась… А горделивая посадка головы ей удавалась только лишь с сидячем положении. Но, если пристально вглядеться, так Алла, попросту сказать, тянула шею. Её, конечно, красил весь обильный макияж, покуда в ней не появлялась неуверенность, а это с ней случалось часто – такой, должно быть, робкий был характер. С руками, так и вправду, она плохо управлялась, они, такое впечатленье, ей мешали… По большей части – поджимала, или складывала их на солнечном сплетении, или держала возле подбородка. А кисти были явно крупноваты.

      Но родственницам в голову не приходило Аллу обсуждать, а уж судить – не думали тем более.