Кент Бабилон. Генрих Шмеркин

изделий в общем размере 3952 единиц. Уйди, мол, сам. Не то – под монастырь подведём.

      И когда зав. складом узнал, что Светка и Олька взяли путёвки на море в пансионат «Шепси», он, не раздумывая, приобрёл в профкоме две такие же путёвки – для своих красавцев Марика и Гарика.

      А поскольку проезд до места назначения винзавод обеспечивал в централизованном порядке, то и билеты у его сынков и обеих кладовщиц оказались – в одно купе.

      Сели-поехали. Перекусили совместно, шампанского жахнули, анекдоты потравили. А когда из поезда выгружались, Марик взял Светкин чемодан, а Гарик – Олькин. Как говорил Лёха Каратеев из доменного отдела: «Это есть, и это надо любить!» (чувак потом в первые секретари выбился).

      В такой незамысловатой комбинации они и отпуск провели, и заявления в ЗАГС подали. И свадьба у них была общая (двойная экономия) в ресторане «Турист» на 150 человек. И подарил папа каждой паре – по квартире, по «жигулю» и по хорошей сберегательной книжке, а невесткам своим – ещё и по колечку с брюликом. И угомонились кладовщицы, и перестали под папеньку копать. Им даже лучше – свёкор во имя их же блага горбатится, свободой личной рискует.

      Настало время безалкогольных свадеб. Лигачёв виноградники вырубать начал. Закрыли винный завод, Проушанского-старшего на пенсию спровадили. Да что там – на пенсию! Советская власть рухнула, Союз распался, Путин от третьего срока отрёкся, – а две эти парочки живут себе душа в душу – вот уже 35 лет, и дети у них чудные, и внучата уже есть.

      Да, так о чём это я?

      Ах, да! О любви!

      Был со мной случай.

      Познакомился я с девушкой по имени Женя.

      Хотя – нет.

      Сначала – историйка, которую рассказал мне Диоген.

      Он когда-то по набору ездил.

      Остановился, как обычно, в одной сельской хате. Набрал фоток у всей деревни, – чтоб увеличить, раскрасить и сделать из них портреты, лохам на загляденье.

      Вечер наступил. Попил Диоген с хозяевами чайку липового и пошёл было спать.

      А над его койкой висел портрет, нарисованный углем. Девица какая-то.

      В окошко светила луна, и был портрет такой устрашающий, что Диоген всю ночь не сомкнул глаз.

      А утром начал допытываться у хозяйки – бабы Дуси, что за девица изображена на портрете.

      И хозяйка рассказала. Оказалось, это её дочь. Умерла, бедняжка, восемнадцать лет назад – неизвестно от чего. А у Дуси – ни одной дочериной фотографии.

      Пригласила Дуся художника из города и попросила, чтоб дочку нарисовал. Чтоб была как живая. И художник, сидя у гроба, изобразил дочурку точь-в-точь, только «открыл» ей на портрете глаза.

      …Той Жени, которая когда-то заполонила мою душу, проникла в сны, жизнь без которой теряла всякий смысл – давным-давно нет в моём сердце…

      И глупо, безнадёжно глупо – идти по стопам того скорбного живописца. Рисовать то, что умерло.

      Боюсь, картина получится не из самых приятных, но…

      Ведь я обещал рассказать о любви и невероятных совпадениях!

      Женя

      Это случилось летом 1969 – под Туапсе, где я столовался и загорал