В закрытом гарнизоне. Валерий Ковалев

магу прызнацца – тады пачаў кахаць,

      Цябе з ніякай кветкай не мог я параўнаць.

      под серебряные переборы гитар поют молодые голоса и безмолвие исчезает.

      Кругом белые искрящиеся просторы, со все темнеющим вверху небом, первые, едва заметные звезды в вышине и очарование прекрасной музыки.

      – Хорошо поют, – вздыхает Огнев. – Душевно.

      – Хорошо, – соглашаюсь я, и мы слушаем дальше.

      Разница в возрасте у нас лет семь и восприятие, по-видимому, одинаковое. Первая любовь, грусть и оставшиеся надежды.

      Между тем колеса «шишиги» (так у нас почему-то зовут ГАЗ) исправно накручивают километры, звезд на небе становится больше, и Огнев включает т фары.

      В их свете, по сторонам хорошо расчищенной трассы мелькают причудливые тени, перед ветровым стеклом возникает белый рой, откуда-то, с просторов Арктики, налетает снежный заряд.

      Через минуту все исчезает в бешеной круговерти, мы сбавляем скорость, по стеклу со скрипом гуляют «дворники».

      – Только на Севере такое, – то и дело выворачивая руль, недовольно бубнит Огнев. – Все наоборот. Кому расскажешь, не поверят.

      Александрына, цяпер прыйшла зіма.

      Александрына, шукаю я – няма..

      Александрына, і з песьняй ты цьвіла.

      Александрына, якою ты была?

      выдает приемник последний куплет, после чего следует завершающая импровизация.

      И, как по волшебству, за окном все прекращается.

      Ветер с воем улетает в просторы тундр, метельный рой исчезает, фиолетовое небо становится выше.

      Минут через десять грузовик подкатывает к нужной нам, заснеженной развилке.

      Следующая от нее влево, дорога ведет в сторону Полярного и дальше в Североморск, вправо – к затерянной в сопках погранзаставе, а та, что перед нами, во Вьюжный.

      Там расположен небольшой судоремонтный завод «Нерпа», гарнизон военных строителей и еще какие-то, неизвестные мне объекты.

      Искрящиеся огни поселка возникают километров через десять, за очередным, опушенным редким ельником поворотом.

      Ухабистая дорога за ним, тянется вдоль гладкой заснеженной поверхности, а далекие, желтеющие окнами пятиэтажки, расположены на противоположной стороне.

      – Тут объезжать еще километра три, – оборачивается ко мне активно работающий рулем Огнев. – Может рванем напрямик, через озеро?

      Грузовик с воем преодолевает очередную рытвину, нас бросает из стороны в сторону, и я ору моряку, – стой!

      Рев двигателя тут же затихает, в ушах звенит приятная тишина, и слышно как что-то потрескивает под капотом.

      Открыв дверцы, мы выбираемся из кабины, разминаем затекшие ноги и топаем к кромке берега.

      – Во, – отгребя сапогом слой снега, стучит кованым каблуком в лед Огнев. – Хорошо промерзло, можно ехать.

      Я делаю то же самое и соглашаюсь.

      Неделю назад была оттепель, а потом грянули морозы.

      – Давай, – соглашаюсь