Это я, сразивший чудовищ!. Виктор Елманов

войны

      Квартира Калашникова.

      Голос за кадром:

      – Нюрнбергскому трибуналу в декабре сорок пятого года был предъявлен протокол допроса, в котором говорится, что для военнопленных в Уманской яме готовили пищу в железных бочках. Было это?

      А. Калашников:

      – При мне единственный раз или два раза спустили кухни, вот эти солдатские кухни. Небольшие. Один или два раза. Один раз я попал. Не знаю как, но пробился к ним, чтобы получить этот черпак.

      Голос за кадром:

      – А во что?

      А. Калашников:

      – В котелок.

      Голос за кадром:

      – А там, наверное, и шапки подставляли?

      А. Калашников:

      – Кто чего.

      Голос за кадром:

      – А он просто черпал…

      А. Калашников:

      – А он просто черпал и – подходи. Если уж ты прорвался туда, значит у тебя что-то есть. А ему-то наплевать. Раз ты подставляешь, он наливает. И не глядит, кому, что налил, куда.

      Голос за кадром:

      – То есть там была толкучка такая, что…

      А. Калашников:

      – Виктор Сергеевич, представляете, десятки тысяч народу! Голодных!

      Голос за кадром:

      – А там, в карьере, не менялись: у кого махорка, меняюсь на что-то?

      А. Калашников:

      – Менялись, что вы. Махали. Давай, махнем? То-то на то-то, значит, не глядя.

      Голос за кадром:

      – А что меняли? Махорку на хлеб…

      А. Калашников:

      – Все меняли. И на хлеб, и на часы меняли. Какую-нибудь железку покажет: «Давай, махнемся. У меня часы». Махнулись. А он обманул.

      Голос за кадром:

      – Драки были по этому поводу?

      А. Калашников:

      – Не знаю, не помню.

      Рукопись книги воспоминаний Александра Калашникова.

      Голос за кадром:

      – Из воспоминаний Александра Калашникова: «В один из дней немцы придумали еще одну шутку. На краю ямы появилась большая группа офицеров с фотоаппаратами. В яму опустили двух полуживых кляч».

      А. Калашников:

      – Ну, спустили, подвели к отвесной стене там, где собрались офицеры с фотоаппаратами.

      Голос за кадром:

      – И ушли сами?

      А. Калашников:

      – Нет, они чиркали.

      Голос за кадром:

      – И реакция сначала у наших – никто, ничего не понял?

      А. Калашников:

      – Ну, вначале, что за лошади живые, клячи еле живые, кости торчат и все такое… Сначала растерялись: для чего это? А потом они нам жестом показывают и говорили словами, что на обед.

      Голос за кадром:

      – И началось там вот это… Начали их резать.

      А. Калашников:

      – Да. Вначале побаивались. Может, думали, какой-нибудь подвох. Бог его знает. А потом… Они там хохочут, как скажут «На обед». Их хохот разбирает, а у нас-то совершенно другое было… Толпа… Вы представляете, несколько десятков тысяч! Какая толпа может вокруг клячонок образоваться, и что там