Это я, сразивший чудовищ!. Виктор Елманов

Смирнов:

      – «Я, – говорит, – жить не хочу». Я говорю: «Чего, чего ты придумал? Ты большой человек, нужен Костроме, нужен России». В таком смысле был разговор. То, что он решил, это уже было предопределено. А потом, он искал повод, а повод всегда находится…

      Кадры с обсуждения выставки в 1980 году. Шувалов что-то говорит.

      Голос за кадром:

      – Сам Николай Шувалов, если в беседах затрагивалась тема исхода, был убежден, что смерть – это переход из одного состояния в другое.

      Работа Н. Шувалова «Портрет матери».

      Голос за кадром:

      – Он не признавал бесследного исчезновения человека, его внутреннего мира или, как принято говорить, души. И, возможно, в ту январскую ночь он решил сам, не дожидаясь срока истечения своей жизни, переступить черту, разделяющую две стороны бытия.

      Автопортрет «Моему другу…»

      Первый «Автопортрет с бабочкой на плече». Наезд на бабочку.

      Голос за кадром:

      – Что ему снилось в том последнем сне? Лица людей, замыслы новых работ, звуки музыки? Никто и никогда этого не узнает.

      Бабочка словно срывается с плеча и уносится вверх, в черное пространство.

      Голос за кадром:

      – Разве что бабочка, которая, вспорхнув с плеча в пространство космоса, унесла на своих крыльях его тайну.

      Текст на черном фоне:

      «Его нашли замерзшим на лыжне холодным, ветреным январским утром…»

      Табличка на столбе: «Остановка Пантусовская».

      В черно-белом негативе: нижние ветви дерева с трепещущими листьями; качающееся, словно палуба корабля, поле; «перечеркивающие» друг друга стебли травы; одинокие стебельки на фоне неба.

      Карьер

      Выжженная земля. Обгорелые страницы газет, обломки детских игрушек, из-под них торчат куски колючей проволоки.

      Голос за кадром:

      – Господи! Зачем ты даешь нам войны? Зачем подвергаешь нас этим страшным испытаниям? За какие грехи тяжкие льется кровь наша? В чем провинились мы пред Тобой?

      Круговая панорама глиняного карьера.

      Голос за кадром:

      – Это, конечно, не тот карьер, или как называет его в своей книге воспоминаний Александр Васильевич Калашников – Уманская яма. Ну да не в этом дело. А дело в том, что в августе сорок первого, на юге Украины, неподалеку от города Умани, в глиняном карьере, размеры которого во много раз больше этого, оказались свыше пятидесяти тысяч наших военнопленных… Свыше пятидесяти тысяч!..

      Плен

      Квартира Калашникова. Александр Васильевич сидит за столом. Перед ним на столе пишущая машинка.

      Голос за кадром:

      – Александр Калашников тоже попал тогда в этот карьер. Случилось это так: четвертого августа сорок первого года его ранило, а на следующее утро он и другой раненый, который представился как Яшка-моряк из Баку…

      А. Калашников:

      – У него было ранение (показывает