Это я, сразивший чудовищ!. Виктор Елманов

я лезу дальше. А потом уже с ногами лезем. А кто придет позже всех, тому брать одну глину с водой смешанную.

      Из мутной лужи черпается вода: кто пилоткой, кто банкой, кто ладонями.

      Голос за кадром:

      – То есть, эту лужу вычерпывали до дна?

      Голос А. Калашникова за кадром:

      – До конца. При мне она уже кончилась.

      Голос за кадром:

      – Воды немцы не давали?

      Голос А. Калашникова за кадром:

      – Нет. Ничего.

      Вместо лужи – высохшая потрескавшаяся глина.

      Стебли полыни клонятся от ветра.

      На дне карьера гладкие булыжники, словно черепа людей.

      Голос за кадром:

      – Господи! Ты сотворил человека по образу и подобию Своему. Все мы дети Твои. Отчего же так низко падаем мы в деяниях своих? Терзаем друг друга хуже зверей диких.

      Живые и мертвые

      Отвесные стены карьера. Кое-где ниши: маленькие, большие, огромные.

      Голос за кадром:

      – Из воспоминаний Александра Калашникова: «Помню, один раз пошел плотный дождь и на целый день. Люди, естественно, быстро придумали выход, как уберечься от дождя. Группами, в разных местах стали подкапывать в глиняных стенах ниши. Грызли глину, кто чем мог. Кто-то рыхлил глину ножами и ложками, другие – голыми руками, отбрасывая глину подальше. Углублялись до трех-пяти метров, а может быть и дальше. Дело не в этом, а в скорбном финале. Дождь лил без остановки. В открытые ниши людей набилось много. Вода потихоньку делала свое дело: глиняная стена обвалилась, похоронив всех, оказавшихся в подкопах».

      По отлогому склону глиняного карьера катятся куски глины.

      А. Калашников:

      – Откапывать было бесполезно. Обрушилась такая махина!

      Голос за кадром:

      – То есть всех задавило.

      А. Калашников:

      – Задавило, конечно, всех. А потом, кто там откапывать будет и чем откапывать? Сам каждый думает, как бы выжить самому-то. Слава Богу, что я не попал туда, не спрятался от дождя.

      Голос за кадром:

      – Евгений Долматовский в своей книге «Зеленая Брама» пишет, что в Уманской яме умирало в день по восемьдесят-сто человек. Они там оставались или их выносили из ямы?

      А. Калашников:

      – Выносили. Они, ну, сколько-то лежали времени. Тот, кто был ближе к подъему из карьера, обращался к немцам, что, мол, там покойники лежат, они уже пахнут на жаре. Даже немцы и сами видели, и там периодически вытаскивали. Назначают: ты, ты и ты, тащи. А там подводы ждали.

      Голос за кадром:

      – А таскали как, за ноги, за руки?

      А. Калашников:

      – За ноги, за руки, кто как. Если уж очень, то… Очень-то тяжелых не было. Вот тащили. Там ожидали подводы конные, грузили, как дрова, а уж куда увозили – не знаю.

      Фотография на память

      Квартира Калашникова.

      Голос за кадром:

      – Немцы фотографировали