Пеньюар. Вероника Киреева

она скачет, а тут еще мама. Так они вместе прыгают, матрасы трясут, занавески снимают, кровати двигают. Тесто заведут, потом бегают с ним. Так я в ванне сижу, они с кастрюлей заскакивают, ой, говорят, мы думали ты в ночь.

      Побегут, на батарею поставят, потом Оксана заскочит, где молоток спросит, где гвозди? Я помыться спокойно не могу.

      – Оксана, – говорю, – да сядьте вы, посидите.

      – Да некогда, – говорит она, – где изолента?

      А откуда я знаю? Я с работы пришел, думаю, в воде полежу, может, поможет, а тут дверь открывается без конца. Да сели бы о поэзии поговорили, о музыке, нет, они половиками машут, тазами гремят. Закрылся я на шпингалет, глаза закрыл, будто в море лежу, а Оксана дверь дергает, понять не может.

      – Валера, – кричит, – что-то с дверью случилось. Мама! – зовет она Светлану Петровну.

      Та подбежала, тоже дергать начала.

      – Ну, надо же, – говорит, – а нам с тобой еще тюль замочить надо и покрывало. И Валера на работу ушел.

      – Да там он, – говорит Оксана. – Валера! – кричит она мне. – У тебя совесть есть?

      А я молчу. Я же в море лежу, и надо мной чайки летают.

      – Нет, ну ты посмотри на него только! – возмущается Оксана. – Закрылся и сидит там!

      – Да что ему там сидеть? – удивляется Светлана Петровна. – Он же только что мне до свидания сказал, и на работу пошел.

      – Да там он, – говорит Оксана и за ручку дергает. – Открой! Мне надо воду в ведро налить.

      А я молчу, будто нет меня. Будто я на работу ушел.

      – Да нет его там, – говорит Светлана Петровна. – Я же штаны ему зашила, колбасы с хлебом отрезала, иди, говорю, да за рулем-то не усни, смотри!

      Я лежу, удивляюсь. Вот думаю, у мамы фантазия.

      – Да не может этого быть! – говорит Оксана. – Он же только что с работы пришел, четыре котлеты съел, литр молока выпил. Валера! – она стала стучать кулаком в дверь.

      – Ну, ты подумай, – говорит Светлана Петровна, – а я – то понять не могу, думаю, куда он собирается? Куда наглаживается? Так еще же носки чистые надел, ой, Оксана! Ой, доченька! – заголосила она.

      – Да мама! – восклицает Оксана. – Валера! – она стала стучать в дверь.

      – Говорила я тебе, – говорит Светлана Петровна, – говорила! А ты разве мать-то послушаешь? А мать-то Оксана все видит! Матери-то сразу стало ясно! Ой, да что же это такое, Господи! – запричитала она.

      – Да что ясно, – говорит Оксана, – когда я пол не могу помыть, стою тут полчаса. Валера! – она снова принялась стучать.

      – Да не стучи ты, – говорит Светлана Петровна, видимо хватаясь за сердце. – Доченька, я должна сказать тебе правду, – тут видимо она зарыдала. – У Валерия есть женщина, – продолжила она сквозь слезы, – и он сейчас у нее. Да, Оксаночка! Да! Понятно, что это не любовь, и она некрасивая, и, скорее всего, неумная женщина, но Оксана!

      – Мама, – смеется Оксана, – да о чем ты? Да Валера с работы домой, вечером дома. Когда?

      – Вот! –