Вкус дня. Михаил Бард

над всеми и с удовольствием раздавила бы любого, кто посмеет насмехаться над ней; она, как и прежде, чувствовала свою сексуальность и испытывала жгучее влечение; она убивала, чтобы выжить, и прекрасно знала, что однажды кто-то решит убить и её. Но, пока этого не произошло, Гелиос позволяла себе безрассудство. В конце концов, она слишком долго пробыла взаперти.

      И слишком отчаянно в своём заточении молила о свете.

      Поэтому все попытки схватить Гелиос, задержать её или ранить заканчивались убийствами, травмами, оживлёнными ею трупами. Вселять души некогда погибших ангелов в человеческие тела было оскорбительно, но её солдаты не имели привычки возражать. К тому же, с каждым глотком выпитой крови новые тела постепенно менялись, становились крепче, твёрже… менее смертными. У некоторых воскрешённых раньше срока начали отрастать крылья. Это гадкий, больше похожий на длительную пытку процесс, но отменить его нельзя. В ангельском бессмертии есть свои недостатки. К примеру, каждые двести лет за спиной вырастает новая пара белоснежных крыльев, которые кто-то предпочитает срезать.

      Крыльев у Гелиос было двенадцать. И их не срубить, сколько ни размахивай топором. Они были созданы из чистейшего света и появлялись по желанию хозяйки. Крылья не приходилось прятать под мешковатой одеждой и перевязывать ремнями, что было очевидным плюсом. Минус – кто-то очень глазастый в древней Греции решил, что крылья Гелиос – это карета.

      Она поморщилась, постукивая пальцами по деревянному подлокотнику. Молодые ангелы, вперившие в неё ожидающие взгляды, напряглись, заметив выражение её лица. Их раболепный ужас перед ней был закономерным, правильным, привычным. В конце концов, все они стали ангелами, вкусив кровь другого ангела. Гелиос же была такой с рождения. Так что ими она воспринималась, если не как божество, то как представитель высшей расы, что, впрочем, было чистейшей правдой.

      Они не задавали вопросов, не возражали, не возмущались, лишь подчинялись Гелиос даже без её сверхъестественного влияния. Ангельское общество всегда было образцом совершенной субординации.

      Перед креслом Гелиос, опустившись на одно колено и склонив голову, стоял восьмикрылый ангел, сильнейший в штате Флорида, уважаемый и любимый людьми. Лишь встретившись взглядом с Гелиос, он протянул ей своё оружие и смиренно поцеловал руку. Сейчас же именно он рассказывал ей, с какой политической обстановкой Гелиос придётся столкнуться.

      – Демоны строят подземные города по всему континенту, – говорил восьмикрылый. – Попасть в них можно через закрытые ветки метро. Их королеву зовут Дивена…

      – Дивена далеко, – ответила Гелиос. – Кому принадлежат ближайшие подземные города?

      – Лорду Дагону и двум его сыновьям – Абзу и Тиамату.

      Гелиос прикусила нижнюю губу. Лордёныш оказался непозволительно, непростительно хорош. Настолько, что Гелиос потеряла голову, и простое запугивание и демонстрация силы едва не превратились в убийство. Она пила его кровь и не могла насытиться, пила, и с каждым глотком чувствовала усиливающийся голод. Ей хотелось ещё. Хотелось