Маскарад тоскующих острот. Михаил Берман

озера лежал утонувший лось, который никогда в жизни не целовался

      Истина лежала с закрытыми глазами. Бледный лунный свет освещал ее лицо, которым любовался Ржевский. Он был поэтом, влюбленным в луну и ночь, в лес и озеро, в звезды и облака. Он был поэтом, влюбленным в златокудрую женщину Истину.

      – Истина, я люблю вас! – сказал он тихо.

      – Я знаю, – сказала Истина. – Вы мне тоже очень нравитесь.

      – Мне было бы плохо, если бы я вас не встретил. Вы моя надежда, мой свет. Я так счастлив, что сегодня мы вместе весь вечер. Что эта ночь наша. Мне давно не было так хорошо. И если вы говорите с Господом, поблагодарите его от моего имени.

      – Попробуйте поблагодарить его сами. У вас получится.

      – Навряд ли. Мне никогда не удавалось с ним поговорить. Да я и неверующий. Я не могу проникнуться той верой, которая есть у вас.

      – Вам так кажется, – сказала Истина. – Вы верующий. Вы чувствительный, тонкий, одаренный. Он полюбил вас еще до вашего рождения, когда вы были просто еще одной его задумкой-заготовкой. Он одарил вас. И то, что вы много страдаете, говорит лишь о том, что вы любимы Господом. Безразличие ужасно. Самодовольство и успокоенность кошмарны и нелепы, – сказала Истина.

      – Может быть. Я написал вам стихотворение. Не знаю, хорошо ли оно, но оно посвящено вам и написано от чистого сердца и всей души.

      – Прочтите.

      – Я вас люблю,

      Как ясный день.

      Как любят солнце

      Жители селений,

      Где дождь и снег

      Почти что постоянно,

      Где гололед соседствует с судьбой,

      А «много хлеба» говорят впервые.

      Где люди часто, пусть едва живые,

      Но любят труд и ценят труд чужой.

      Где на рассвете старая луна,

      Как желчный взгляд старухи у корыта.

      Моя судьба… да разве дело в ней?

      Я вас люблю,

      Но не виню ни в чем.

      Лишь только благодарностью исполнен

      И светлой грусти до краев наполнен

      Я вижу вас и рад, и рад, и рад!

      А как еще возможно передать

      То, что описывать, возможно, невозможно,

      А чувствовать, увы, не прекратить?

      Когда я вижу вас, хочу я быть

      Лишь только с вами.

      Извините, что оно несколько бестолково и сбивчиво, но я небольшой поэт…

      – Да ты что. Оно прекрасное. Мне очень нравится. Подойди ко мне, – попросила Истина.

      Ржевского немного знобило. Он волновался.

      – Вы любите меня? – шепнул он, обнимая Истину.

      – Давай перейдем опять на «ты». Я не знаю.

      – Ты не любишь меня? Нет, я, наверное, слишком многого требую, жду от тебя.

      – Ржевский, запомни, ты ничего не ждешь от меня и не требуешь. Ты влюблен в меня и все.

      – Да, я влюблен в тебя, в твою душу, в твое лицо, в твою улыбку, в твою походку. Стоит мне увидеть тебя, и я теряю голову.

      – Ты поэт, и тебе не нужна голова, – пошутила Истина.

      – Пусть так. Пусть у нас будет одна голова на двоих.

      Они слились в поцелуе,