Петр Великий, голландский. Самозванец на троне. Сергей Юрьевич Соловьев

      Царь покидает Москву

      Посадский человек, Харитон Безухов, тащил тележку с товаром в лавку, как мимо него, по улице галопом пролетели гонцы государевы, с гербами на кафтанах. Только весенняя грязь полетела из под копыт хороших коней.

      – Да что же это? Что опять приключилось? – крикнул Харитон соседу, Капитону Рожкову.

      – Сам не пойму… Опять Пётр Алексеевич какую войну затеял…

      – Да, Что делается? Только воров на Болотной площади казнили, Цыклера да Соковнина, а государь уж уезжает?

      – Так царю-батюшке виднее…

      – Само собой…

      – А, может быть, на богомолье собрался?

      – С гонцами, и тех в галоп послали? – осадил приятеля Капитон.

      – Пропустить Великого Государя! – закричал один из гонцов, и затрубил в рог.

      Люди высыпали на обочину дороги, смотреть на редкое зрелище. Большой выезд самого царя! Только охи да вздохи провожали седоков на богатых конях, роскошные повозки и придворных государя!

      День четырнадцатого марта 1697 года запомнился посадским города Москвы очень надолго. Да и было от чего. Из Кремля выезжал огромный поезд из множества карет, возов и фургонов. Впереди следовали жильцы москвские в белых кафтанах с белыми крыльями, а за ними ехали на хороших конях стрельцы Стремянного полка.

      – А что это? Праздник что ли какой? – не сдержался всё же Харитон Безухов.

      Видом-то Безухов неказист был, бородёнка невидная, еле росла на остром подбородке. Росту среднего, такой в толпе мимо пройдёт, сразу и забудется, а встретится снова- так покажется, что видел такого в первый раз.

      – Пётр Алексеевич едет в иноземные страны! – крикнул скороход, – вернётся не скоро, дела государевы!

      – Ишь ты! – огорченно прошептал Харитон своей жене Марье, – пропадём теперь, без царя- то… Бояре всю казну расхитят, пока царь в отъезде…

      А жена Марья, баба побойчее мужа, и успела богатый платок одеть, бархатный, ещё из девичьего приданого. И то, надо себя показать.

      Торговец оглянулся на супругу, покачал головой, да и закатил свою тележку во двор, ожидая, пока улица освободится. Тогда можно будет и товар отвезти..

      – Да ничего, всё наладится, – не утерпел Капитон, – всё хорошо будет!

      И нацепил через голову ремень лотка, полного свежеиспеченных пирогов. Как знал ведь, приготовился к сегодняшнему утру. День такой, народу на улице много, самая торговля. И пирожник затянул своё:

      – Эй, пироги ла заедки свежие, покупай люд православный! Вот и с мясом, а вот и без!

      – Ну, давай пару, что ли, – и подьячий из приказа протянул мелкую монетку.

      – И мне тоже, с мёдом да маком!

      – Вот, берите, люд московский! – довольным голосом отвечал Капитон, лихо заламывая шапку на затылок, – для вас только и принёс! Эй, стрельцы, попробуйте моих пирогов!

      – Давай тех, что подуховитее будут! – оказался разборчивым сдуживый.

      И верно, пригожий день выдался для торга, в хорошем настроении посадские