Месяц за год. Оборона Севастополя. Сергей Юрьевич Соловьев

Это Ватто, совсем недавно купила.

      Это конечно, были многократно приукрашенная реальность. Кортеж дам и кавалеров, собаки, светлый лес.

      – Красиво, – согласился Мишель, стараясь не глазеть прекрасную женщину, хотя аромат её духов был довольно навязчив.

      Но не смотреть было невозможно. Идеальный овал лица, выразительные серые глаза, прелестные губы, точеная шея, украшенная ниткой жемчуга.

      – Давайте присядем, я, устала, если честно, – заметила дама.

      К ним подошёл лакей, с подносом, на котором стояли два бокала белого вина.

      – Попробуйте, очень хорошее. Мишель, а можно мы перейдём на «ты».

      – Конечно, Ольга.

      – Ты читаешь книги, романы, поэзию?

      – Если честно, – и он чуть смешался, – Фенимора Купера. Это американский писатель, его истории о лесах Америки очень увлекательны. Из поэтов – Пушкина, жаль что он погиб на дуэли. Нехорошая история, и видно, виноваты секунданты.

      – Отчего же?– и Ольга придвинулась ближе.

      – Пуля Дантеса попала неглубоко, и Пушкина также, еле сукно сюртука пробила. Дурная шутка с порохом. Я – отличный стрелок, я военный, Тут всё видно с первого взгляда. Секунданты не досыпали порох.

      – И как метко стреляете?

      – С двадцати шагов в карту промаха не делаю.

      – Будем в Петергофе, обязательно покажите, как вы стреляете, – добавила Ольга, допивая вино, – вам здесь нравится?

      – Конечно, очень красиво.

      – А я понравилась? – и женщина выжидательно смотрела на юнкера, – ты должен сказать, что я очень красива, особенно моё платье. Хозяйке приёма надо говорить комплименты.

      – Так я же женат.

      – Ну и что? – улыбнулась она, – я рада, Мишель, что ты приехал ко мне. Чего же ещё?

      – Ты очень красивая, и я не видел женщин красивее.

      – Вот то-то! – она легко ударила его веером по рукаву колета, – ты бываешь мил.

      Они ещё долго говорили о чём-то неважном, но интересном обоим, и Мишелю было очень приятно общество этой женщины, и она не казалась ему незнакомой. Время уже приближалось к девяти вечера, оркестр заиграл мазурку. Ольга довольно выразительно посмотрела на юношу, и тот встал, щелкнув каблуками, поклонился и протянул руку, приглашая на танец. В центре зала уже кружились несколько пар, и среди них выделялся и белый колет Репнина, а его дамой была Лопухина. Мазурка длилась недолго, и вот уже Залепский кланялся Плещеевой, благодаря за танец, и рядом стоял и Репнин, целуя руку Ксении.

      – Мы вынуждены откланяться, – шутил Никита, – а то наша карета превратится в тыкву.

      – Ну, тогда не забудьте здесь вашу туфельку, юнкер, – пошутила Ксения.

      Обе красвицы заулыбались, оценив шутку. Ольга Александровна подошла ближе к Мишелю, и произнесла совсем тихо, только для него:

      – Я не буду бросать платок на пол, что бы ты его поднял. Возьми его, и приезжай, когда сможешь.

      Залепский только смешался, не сказал ничего, поцеловал руку барышне, и поспешно пошёл к выходу, а следом за ним и Репнин. Им помог одется лакей,