Месяц за год. Оборона Севастополя. Сергей Юрьевич Соловьев

закаменел, и смотрел только перед собой. Наконец, государыня покинула расположение эскадрона, направившись в лазарет.

      – Вольно! – прозвучала команда полковника Есипова, – разойтись! Через час праздничный обед в столовой! Государыня жалует рядовым по фунту мяса, и чарке водки! Подарки солдатам- по рублю серебром раздадут унтера!

      – Всё обойдётся, Никита, – старался разговорить друга Залепский.

      – Мишель, Ксения…– он говорил с трудом.

      – Встретишься, поговорите. Помиритесь…

      – Послушай, Мишель… – оживился Репнин, – ведь Ольга Плещеева тебе и визитку дала, а она в большой чести у государыни. Если Плещеева замолвит словечко, тогда и Ксения сменит гнев на милость.

      – Да я едва знаком с этой фрейлиной…

      – Ничего, увидишь, что полковник Есипов тебя на карандаш взял. Оставят в полку. А нет, так в адьютанты в первую кирасирскую дивизию определят, всё одно по Кавалергардскому полку будешь служить, но из Санкт- Петербурга тебя не выпустят, вспомнишь мои слова.

      ***

      Прошёл Новый год, и эта зима в столице не была слякотной. Ударили сильные морозы, но, в казармах было тепло, а полковой командир зря солдат на улице не морозил . Юнкера вечерами раз в неделю исследовали трактиры и чайные дома, но заведение на Гороховой они всё же считали лучшим, где еда была просто превосходной.

      – Что будешь делать, Никита, когда получим погоны корнетов. Сюда же захаживать будет нельзя? – подначил Репнина Алексей Токмаков.

      – Так мы с Мишелем и к Дюппе сходим…

      – За солянкой или расстегаями?

      – Алексей, твои вопросы всегда просто огорчают…Буду есть дома… Выпишу повара из имеиия. Я не большой любитель черепахового супа, в отличие от Сержа Голицына.

      – И луковый суп бесподобен, – добавил Серж, – в офицерской артели обеды задают неплохие…

      – Всё лучше, чем у конногвардейцев, где пьют с четверга по четверг, – добавил Михаил Фридрихович фон Розен, – там всё по другому, -то ли с завистью, то ли с сожалением добавил барон.

      – Одно не пойму, а чего ты сам в конную гвардию не пошёл?– поддел немца Голицын, – там одни ваши?

      – Я не понимаю твоего вопроса, – вскипел фон Розен, – считаешь меня недостойным служить в полку?

      – Хватит, – вмешался Залепский, – мы же все друзья, чего нам ссорится?

      – В Конной Гвардии, Мишель, свои порядки…И ещё с 1825 года, конногвардейцы на нас косо смотрят, – добавил Серж Голицын.

      – Чего же так?

      – Они выехали на Сенатскую площадь в походном порядке, при кирасах, касках. Наш полк вышел, словно на обычный смотр, только при палашах, и в дело нас не пустили. Так что были под подозрением потом. Посмотрим, что опять в Петергофе между нашими и конногвардейцами будет твориться. Так что иногда это забавно выглядит, прямо как у Дюма в «Трёх Мушкетерах».

      – Так в компанию 1812 года и в Заграничном походе друг другу спину прикрывали?

      – Эх ты, Мишель.., Та уж сложилось… Одни семьи годами служат в Кавалергардах, другие- в Конной