Пути-дороги. Сергей Калабухин

Дело, и поднялся. Наташа тоже поднялась. Поправляя платье, она лукаво-вопрошающе косила взгляд.

      – Нам расстаться надо, – сказал он.

      Она замерла испуганно, потом с покорностью кивнула, но глядела всё-таки с надеждой. Ему стало стыдно… Со стоном он проснулся. Было полседьмого.

      В задумчивости Левенцов собрался на работу. Придя в отдел, сел перед кульманом и долго тупо глядел в чертёж когда-то перспективной топливной системы. Потом достал из стола лист бумаги и написал заявление на двухдневный отпуск за свой счёт. Начальник бюро без лишних слов подписал заявление, такие отпуска теперь за недостатком средств на зарплату в КОПА не возбранялись.

      Левенцов вышел за ворота. На улице тишина, неспешность. Он шёл, забыв про КОПА, рыночное сумасшествие, даже про то, что у него есть Дело.

      Придя домой, Левенцов занял у Татищева тысячу рублей, сунул в дорожную сумку плащ и пошёл к вокзалу, купив по пути батон хлеба и кусок белорусского сыра, благо время продталонов миновало, и продуктов, хоть и зарубежных, в магазинах делалось всё больше. Пока он дожидался поезда, погода по-апрельски резко вдруг изменилась: подул холодный ветер, набежали тучки, пошёл дождь со снегом. Отправляться в такую погоду в путешествие в пропускающих воду дерматиновых кроссовках было, конечно, неразумно.

      В вагоне поезда он погрузился в расслабленно-мечтательное состояние, и не прошло, казалось, и нескольких минут, как поезд затормозил у знакомого вокзала.

      Левенцов вышел на платформу и приятно удивился: ни холода, ни дождя, ни ветра. Сияло солнце. В теле заиграла лёгкость, в голове – веселье. Перейдя через виадук и миновав липовую рощу, Левенцов с волнением вошёл в Наташин магазин. Прямо от порога глянул в сторону хлебного отдела и слегка обеспокоился: вместо Наташи хлеб отпускала тощая, пожилая женщина. В других отделах Наташи тоже не было. Он потоптался у одного прилавка, у другого, потом в растерянности вышел из магазина, прошёлся туда-сюда по липовой аллее. Мысли мало-помалу сфокусировались на главном: «Не уезжать же в неизвестности!» Левенцов вернулся в магазин и обратился к продавщице в хлебном:

      – Простите, мне бы Фадееву Наташу увидать.

      – Завтра её смена, – буркнула продавщица, даже не взглянув на него.

      Лёгкость в тело и веселье в голову вернулись, и он уже непринуждённо произнёс:

      – Простите, а не могли бы вы сказать, где она живёт?

      – Не знаю, – ответила сурово продавщица.

      Он подошёл к другой, молоденькой, работавшей в кондитерском, и приветливо ей улыбнулся. Девушка тоже улыбнулась во всю ширь кругленького личика.

      – Не могли бы вы позвать заведующую? – попросил он тихо.

      Девушка незамедлительно хватнула воздуха и завопила так, что стёкла в окнах зазвенели:

      – Лариса Ге-елевна!

      Через минуту открылась служебная дверь, и Левенцов увидел плотненькую женщину лет сорока пяти с сердитыми глазами.