«Лав – из» (сборник). Таня Малярчук

пот со лба.

      Быстро встает с кровати.

      Надевает застиранный банный халат и выбегает из квартиры на улицу.

      На улице свежо. Тихо. Белла раскладывает по мисочкам еду псам и котам. Григорьевна усаживается на скамейку рядом и молчит. Белла тоже молчит, хотя сразу замечает гостью. Самый большой из псов, рыжий, с белым кончиком хвоста, недовольно рычит в сторону Григорьевны.

      – Тш… – Белла гладит пса по спине, и тот успокаивается.

      – А мне снится война, – ни с того ни с сего говорит Григорьевна. – Постоянно снится война. Не знаю, почему и откуда. Глупость какая-то.

      Белла садится рядом. Такая на удивление спокойная, думает Григорьевна, от нее веет покоем.

      – Полно крови, полно трупов, бомбы, танки, – говорит Григорьевна. – И откуда? Я вообще никогда не думала про войну, не была, не видела, не слышала. Никто из моих родственников или знакомых не умирал на войне. За всю жизнь ни одного фильма про войну не видала. Ну, может, лишь «Дом, в котором ты живешь». Да, только один этот фильм. Но самой войны там нет. Все умирают за кадром.

      Григорьевна беспомощно всхлипывает.

      – Может, вам просто нужно отдохнуть, – выдает Белла. Но на самом деле она не знает, что сказать, потому что не разбирается в снах.

      – Я уже боюсь ложиться спать… А вы?

      – Я нет. Не боюсь. Я жду свой сон.

      Белла внезапно меняется в лице, становится мечтательной.

      Фу, думает Григорьевна.

      – А что он с вами делает во сне… ну, ваш мужчина?

      – Он учит меня плавать.

      – Что?

      – Мои сны всегда одни и те же. Я по пояс в воде, и он в воде, и учит меня плавать.

      – Вы не умеете плавать?

      – Не умею.

      – Во сне не умеете?

      – Вообще не умею.

      Она таки сумасшедшая, думает Григорьевна.

      – Он дотрагивается до вас? – спрашивает почему-то.

      – Никогда. Только стоит рядом и говорит, что делать.

      – Странно.

      – Ничего странного. Мне хватает того, что он говорит. Я почти уже научилась плавать.

      Псы и коты повылизывали свои мисочки и улеглись отдыхать неподалеку. Наибольший пес, рыжий, с белым кончиком хвоста, лежит подле Григорьевны. Будто сторожит.

      – Может, когда вы научитесь плавать, все изменится.

      – Изменится?

      – Ну, может, он как-нибудь изменит свое отношение к вам. Вы же его, ну… он же вам нравится?

      Белла краснеет.

      – Он хороший, – говорит с грустью. – Очень хороший. Но, понимаете, я его совсем не знаю. Мы с ним никогда не говорили о чем-либо другом, только про плавание. Ничего личного. Может, он ужасно глупый. Как-то все так по-дурацки…

      – И вы точно никогда не встречали его в реальной жизни?

      – Нет, не встречала. Если б встречала, то запомнила бы.

      – Странно.

      Григорьевне вдруг показалось, что она в одном из тех хороших запутанных детективов, которые любила читать подростком.

      – Понимаете, Белла, вы должны были его где-то видеть. Ваш мозг не смог бы придумать