Меридон. Филиппа Грегори

меня к подтягиванию на перекладине с помощью одних только рук.

      – У меня живот болит, словно при поносе, – сказала Дэнди.

      Я увидела, как Роберт и Дэвид обменялись мимолетными улыбками. Кокетство Дэнди шло на убыль вместе с силами.

      – Это мышцы, – добродушно заметил Дэвид. – Ты вся вялая и дряблая, Дэнди. К тому времени, как ты полетишь, у тебя на животе можно будет хлеб резать, ты будешь твердая, как доска.

      Дэнди откинула волосы со лба и взглянула на него из-под черных ресниц.

      – Вот уж не думаю, что приглашу вас на мне обедать, – сказала она теплым от противоречивого обещания голосом.

      – Что-нибудь болит, Джек? – спросил Роберт.

      – Только все вообще, – ответил Джек, криво улыбаясь. – Завтра все сведет, не хотел бы я тогда работать.

      – Мэрри завтра работать не придется, – с завистью произнесла Дэнди. – Зачем ты ее берешь на конскую ярмарку, Роберт? Мы не можем все поехать?

      – Она будет работать на конской ярмарке, – твердо сказал Роберт. – Не шастать и гоняться за парнями. Я ее беру, чтобы приглядела для меня лошадей вне выгона, чтобы слушала в оба уха, и я знал, за что торгуюсь. Мэрри в лошадиной природе разбирается лучше всех вас – да что там, лучше меня, – честно признал он. – И она такая мелкая, что никто не озаботится тем, что при ней болтают. Она завтра будет моими глазами и ушами.

      Я просияла. Мне было всего пятнадцать, и кое в чем я была падка на лесть, как никто.

      – Но учти, наденешь платье и фартук, – твердо сказал Роберт. – И пусть Дэнди приколет тебе чепчик так, чтобы прибрать твои чертовы кудри. Ты вчера в церкви была как оборванка. А я хочу, чтобы ты выглядела прилично.

      – Хорошо, Роберт, – покорно сказала я, слишком гордая своим новым званием знатока лошадиной природы, чтобы возмутиться презрением к моей внешности.

      – И будь готова выехать в семь, – сказал он. – Позавтракаем по дороге.

      8

      Мы отправились на конскую ярмарку в Солсбери при параде. Роберт Гауер взял славную маленькую двуколку, выкрашенную в красный цвет, с желтыми колесами, и первые несколько миль позволил мне править Пролеской, которая изогнула шею и шла ровной рысью, наслаждаясь легкостью повозки после тяжелого фургона. Миссис Гривз собрала основательный завтрак, и Роберт съел свою часть с удовольствием, показывая мне приметы местности, пока мы двигались через маленькие городки.

      – Видишь, какого цвета земля? – спрашивал он. – Вон та светлая грязь?

      Я кивнула. Что-то в этой белой сливочности напомнило мне о Доле. У меня было чувство, что Дол может быть где-то совсем рядом.

      – Мел, – сказал он. – Лучшая в мире земля для пастбищ и пшеницы.

      Я кивнула. Вокруг нас расстилались закругленные равнины с пятнами полей, где вспаханная земля была светлой, а большие пространства вокруг поросли травой.

      – Чудесный край, – тихо сказал Роберт. – Когда-нибудь я куплю себе здесь большой дом, Меридон, погоди, увидишь. Выберу место у реки, чтобы укромно было и можно рыбачить, и куплю