Последний замысел Хэа. Андрей Жолуд

со мной, – Быстрорукая будто отрезала. Острым отцовским мечом.

      – Я? – герцог замялся, – но, сударыня. Я буду обузой. Зачем?

      Он замолчал и опустил свою голову. Смиренно и обречённо.

      Значит, судьба. Наказание за все его преступления.

      Длинноногий смотрел на девушку – и подумал, что, вероятно, не так уж сердит на него Обиженный, если выбрал наказание с такой сладкой начинкой. Мелкая дробь пробежала по телу, и стало не так уж и страшно.

      – Ладно, – девушка вынула меч и на глазах изумлённого пленника перерезала путы, – ступай. И чтобы тебя я больше не видела.

      У герцога всё опустилось, но, по мере того как меч проходил между рук, начало подниматься, и, наконец, забило раскрытыми крыльями.

      К чести последнего, он не понёсся, навстречу свободе, а даже остановился, и, может, хотел что-то сказать, но раздумал и медленно скрылся из виду.

      "Зачем я его отпустила?" – думала Быстрорукая, глядя, как тот удаляется.

      Она вложила меч в ножны и посмотрела на Россыпь.

      – Пойдём, – сказала она, то ли Россыпи, то ли себе, то ли топтуну. А может быть, плащеносцу. Тот услышал знакомое слово и взмыл, нарезая круги.

      В сумке осталось мясо. И сыр. Пожалуй что всё. Повезёт – доедет за четверо суток. Но тут прогнозировать сложно. Топтун – скотина с характером, не захочет – не сдвинешь с места.

      И всё же проблема не в этом.

      Масло.

      У неё был запас, но хватит его ненадолго. Быть может, на половину. Длинной, тёмной дороги. Придётся надеяться, что топтун будет держаться маршрута. И чаще поглядывать в небо. "Проверять, чтобы Россыпь светила слева" – напутствовал герцог.

      Ох негодяй… “Зря ты его пощадила” – говорила себе Быстрорукая. Он же не пощадил. Его. Её нареченного. Девушка нахмурилась, вспомнив обезображенные лица разбойников. Так бы висел и Мутный.

      Что бы сделал отец? Разорвал бы он путы? "Да, разорвал" – сказала она себе.

      И успокоилась.

      Словно ответом на все эти мысли что-то блеснуло. И не просто там что-то. Это был силуэт самого удивительного животного – с телом молочного цвета, длинным и гибким, трепещущими крылышками по бокам, легко, словно пёрышко, над равниной проплыл долгоносик.

      Он прорезал темноту, словно масло, оставляя светящийся след, в том месте, откуда ушёл. Рисовал узоры – и они появлялись, лёгкие, невесомые, появлялись и таяли – не уносились прочь, а именно таяли, словно порывы ветра их не касались. Как души всех зримых – они ведь тоже не слушают ветра, не слушают притяжения, и летают, куда хотят. Пока не исчезнут.

      Долгоносики были редкостью, появлялись они только ночью, и увидеть такое животное считалось удачей. Огромной. Событием, которое знаменует явные перемены к лучшему. И хотя Быстрорукая не верила во всякие там поверья, а сказки про Обиженного считала не просто глупыми – вредными, но всё-таки улыбнулась. Теперь то она найдет. Его. Её нареченного.

      Если Междуречье было торговым, Лес Долины – ремесленным, то Прихолмье считалось духовным и религиозным центром.

      В