Демоническая женщина. Надежда Тэффи

и под утро захворал. На службу не пошел.

      «Что я теперь? – думал он, уткнувшись в подушку. – Разве я человек? Разве я живу? Так – пресмыкаюсь на чреве своем, а скотина надо мной царит. Не ем и не сплю. Здоровье потерял, со службы выгонят. Пройдет моя молодость за ничто. Лошадь все сожрет!»

      Весь день лежал. А ночью, когда все стихло и лишь слышалась порою трескотня звонка, он тихо встал, осторожно и неслышно открыл ворота, прокрался к конюшне и, отомкнув дверь, быстро юркнул в дом.

      Укрывшись с головой одеялом, он весело усмехался и подмигивал сам себе.

      – Что, объела! А? Недолго ты, матушка, поцарствовала, дромадер окаянный! Сволокут тебя анафемские воры на живодерню, станут из твоей шкуры, чтоб она лопнула, козловые сапоги шить. Губернаторшин блюдолиз! Вот погоди, покажут тебе губернаторшу.

      Заснул сладко. Во сне ел оладьи с медом.

      Утром крикнул Ильюшку, спросил строгим голосом: все ли благополучно?

      – А все!

      – А лошадь… цела? – почти в ужасе крикнул Уткин.

      – А что ей делается.

      – Врешь ты, мерзавец! Конский холоп!

      – А ей-богу, барин! Вы не пужайтесь. Конек ваш целехонек. Усе сено пожрал, теперь овса домогается.

      У Уткина отнялась левая нога и правая рука. Левой рукой он написал записку:

      «Никого не виню, если умру. Лошадь меня съела».

      Морские сигналы

      Мы катались по Неве.

      Нева – это огромная река, которая впадает сразу в две стороны – в Ладожское озеро и в Балтийское море. Поэтому плавать по ней очень трудно. Но с нами был Нырялов, бывший моряк, который справлялся и не с такими задачами. Он греб все время один и болтал веслами в разные стороны. Таким образом, лодка стояла на одном месте, и было скучно, но у моряков, кажется, это очень ценится. Называется это у них «зашкваривать» или что-то в этом роде.

      Пели, по обычаю, «Вниз по матушке по Волге». На воде всегда поют «Вниз по матушке по Волге». Но едва затянули: «На носу сидит хозяин», как увидели большое судно, стоящее у берега.

      – Это оно отшвартовалось, – сказал бывший моряк.

      Мне не хотелось показать, что я не поняла слова, и я только заметила:

      – Само собой разумеется! Но как вы это узнаете?

      – Что «это»?

      – Да что это с ним произошло. Именно это, а не другое?

      Но моряк уже не слушал меня, а всматривался в какие-то белые лоскутки, развевавшиеся на мачтах.

      – Эге! – сказал он. – Любопытно! Ведь они сигнализируют. В море сигналы всегда делаются посредством небольших флагов.

      – А что же значит этот сигнал? – спросили мы.

      – Это? Гм… Два слева… один выше… Это значит: «Мы на мели».

      – Ай-ай-ай! Несчастные!

      – Что же делать? Мы, во всяком случае, помочь им не можем. Придется подождать. Скоро другие суда заметят и придут на помощь.

      Мы остановились, причалили к берегу и стали наблюдать. Через несколько минут на корабле появились еще два флага. На этот раз оба были цветные.

      – Это что же? – Моряк заволновался.

      – Два пестрых… два белых…