Демоническая женщина. Надежда Тэффи

рядов поднялся высокий детина в телеграфной куртке и, воздев руки кверху, завопил зычным голосом:

      – Если вы опять про свой корпус, то лучше честью предупредите, потому что это может кончиться для вас же плохо!

      Но Котомко сам так выл, что даже не заметил телеграфного пафоса.

      Котомке дали полтинник на извозчика. Он ехал и горько усмехался своим мыслям.

      «Вот я теперь известность, любимец публики. А разве я счастлив? Разве окрылен? “Что слава? – яркая заплата на бедном рубище певца”. Я думал, что слава чувствуется как-то иначе. Или у меня просто нет никакого честолюбия?»

      В стерео-фото-кине-мато-скопо-био-фоно и проч. – графе

      – Пожалуйста, господин объяснитель, не перепутайте опять катушек, как в тот раз.

      – Что такое в тот раз? Я вас не понимаю.

      – А то, что на экране изображался Вильгельм и спуск броненосца, а вы валяли из естественной истории о какой-то там бабочкиной пыльце. Могут выйти крупные неприятности, не говоря уже о том, что платить даром деньги я не желаю. Вы – прекраснейший оратор, я не спорю, и великолепно знаете свое дело, но нужно иногда поглядывать и на экран.

      – Я не могу становиться спиной к публике. Это болван машинист путает, – ему и говорите.

      – Можете скосить глаза, чтоб было видно. Словом, будьте осмотрительнее. Пора начинать.

      Ддзз… – зашипел фонарь. Объяснитель откашлялся и, став спиной к экрану, подставил прямо к свету свое вдохновенное лицо.

      – Милостивые государи и милостивые государыни! – начал он. – Перед вами почтеннейшая река Северной Америки, так называемая Амазонка, за пристрастие тамошних прекрасных дам к верховой езде. Амазонка катит свои величественные волны день и ночь, образуя водопады, истоки и притоки, под плеск которых совершаются различные события. Кусты, деревья, песок и прочие разнообразности природы окаймляют ее живописные берега.

      Теперь один миг… И вот мы присутствуем при мрачных развалинах Колизея. Ужас охватывает члены и приковывает внимание. Здесь могущественный тиран демонстрировал свое жестокосердие. (Гм… меняй, что ли, не век же!..) Ну-с, теперь, как по мановению волшебного жезла, мы переносимся в дивную Грецию и останавливаемся перед статуей святой Киприды, поражающей уже много веков грацией осанки. (Ну?) А вот и почтеннейший город Венеция, превышающий своими красотами игру самого опытного соображения.

      Дззз…

      Вот раскопки Помпеи. Труп собаки и двое влюбленных, поза которых доказывает изумленным зрителям, что наши предки умели так же любить, как и наши потомки.

      Дззз… (А? Отстаньте! Сам знаю.)

      Теперь сделаем временное отступление в область естественной истории. Перед вами картина, которую можно наблюдать при помощи чудо-микроскопа, гордости двадцатого века. Он показывает мельчайшие, невидимые глазу анатомы, блоху величиною со слона и инфузорию в куске сыра. Много есть необъяснимого в природе, и люди, сами того не подозревая, носят целые миры под ногтем любого из своих пальцев.

      Теперь взглянем на Везувий: что может быть величественнее этой извергающейся картины