На далеких окраинах. Погоня за наживой. Николай Николаевич Каразин

вином пальцев и покатился по столу.

      Рыжий артиллерист вскочил, хотел что-то сказать, заикнулся и, повернувшись, быстро вышел из павильончика.

      – Ну, за что вы его обидели? – начал Хмуров.

      – Кто его обижал?.. Так комары в Кармакчах сильно кусаются? – обратилась она к тому, чей рассказ был прерван тостом рыжего артиллериста…

      Неловко шагая в своих широких кожаных шароварах, вовсе не приспособленных к пешей ходьбе, в красном расшитом халате, в тюрбане из красного же куска шерстяной ткани, подходил к столу молодой туземец, по типу – узбек, оставляя на песке дорожки глубокие следы острых металлических каблуков. Это был очень красивый парень с яркими белыми зубами, способными жевать свинцовые нули, с едва пробивающимися усами, с веселой, хотя несколько глуповатою улыбкой.

      – А, здравствуй, приятель! – произнес Хмуров, по-видимому, узнав джигита¹⁰.

      – Аман, – отвечал тот и обратился к Перловичу.

      – Эй, тюра! Мой тюра зовет, вон там. – Джигит указал рукою к воротам сада. – «Поди, Юсуп, скажи Перлович-тюра, чтоб сейчас пришел», – говорил он ломаным русским языком.

      – Это Батогова джигит, – объяснил Хмуров в ответ на вопросительный взгляд Марфы Васильевны.

      Джигит пристально смотрел на русскую женщину, улыбка его росла все шире и шире.

      – Эх! хорош марджа[4]якши¹¹ ой! ой! – бормотал наивный узбек.

      – Вот и этот тоже, – произнесла Марфа Васильевна и расхохоталась.

      Перлович встал и отвел джигита в сторону. Он несколько минут говорил с ним вполголоса и закончил словами:

      – Завтра утром… так и скажи… завтра.

      После этого джигит пошел к воротам, оглянувшись раза два на Марфу Васильевну.

      Весь запыхавшись, бежал с салфеткой в руке один из буфетных прислужников. Из боковой аллеи выскочил другой, тоже в взволнованном виде, с разорванною полою фрака:

      – Поймал?!

      – Пойди, поймай… Я к воротам, а они – через забор.

      – Тоже чиновники прозываются… эх!..

      – Много напили?

      – На три с четвертью… Ах, Господи! Народу много – прислуги мало: нешто за всеми углядишь!

      – Где углядеть! Слышь! Федор Иванович кличет.

      – Однако мне пора и домой, – сказал Хмуров, поднимаясь со стула. – То же ведь хозяйственные распоряжения надо сделать.

      – Ну, что же, поезжайте, мы еще посидим. Перлович, вы не откажетесь быть моим кавалером?

      – О, конечно, мне будет это очень приятно… Я вполне… я… – бормотал Перлович.

      Он совершенно растерялся. С той минуты, когда он поговорил с джигитом Батогова, даже раньше, когда Марфа Васильевна заметила кого-то в конце аллеи, он был совершенно не в своей тарелке.

      – Что с вами? – спросила она своего нового кавалера.

      Хмуров уже уехал, и они остались вдвоем.

      – Мне что-то нездоровится…

      – Вздор, вы просто смущены.

      – Вот еще!

      – Вы получили нехорошие вести… этот джигит…

      – Марфа

4

Марджа – женщина.