На далеких окраинах. Погоня за наживой. Николай Николаевич Каразин

пожалуется… закатаю!..»

      – Ты, братец, пожалуйста, извини, что я к тебе не с парадного подъезда, – произнес Батогов, влезая в окно той комнаты, где Спелохватов метал банк. – Смотрю – освещение… Да где же Хмуров? Здравствуйте, господа!..

      Батогов успел уже где-то, что называется, хватить и, не снимая своего белого кепи с назатыльника, смотрел на все сборище своими вполпьяна веселыми серыми глазами.

      Это неожиданное появление сразу всех несколько озадачило, потом раздались оглушающие приветствия, направленные к новоприбывшему.

      – А, Батогов! Вот неожиданность!

      – Откуда?

      – Когда приехал?

      – Надолго ли?

      – Ура! – крикнул интендантский чиновник, налив себе рюмку и никак не попадая пробкой в горлышко графина.

      Один Перлович заметно смутился и потому только не ушел, что видел прямо на него устремленный добродушный взгляд бородатого гостя. Он машинально подошел к Батогову и протянул ему руку.

      – Здравствуй, голубчик, здравствуй, – говорил Батогов, – давно не видались, а впрочем, не очень давно… Да где же Хмуров?

      – Вот распотешил! Благодарю – не ожидал. Мерси боку, мерси, – произнес Хмуров, входя с распростертыми объятиями.

      И хозяин, и гость обнялись и громко чмокнулись.

      – А мы думали, что ты уже сдох, право… Засел там на передовой линии…

      Батогов подошел к столу и покосился на деньги, лежавшие под рукой Спелохватова. Перлович порывисто встал и вышел в другую комнату.

      – Идет? – спросил он Спелохватова, вынимая из кармана пачку и накрыв ее картою.

      – Сколько? – спросил банкомет.

      – Не знаю.

      – Да ну, не дури, ставь, как следует.

      – Считай, мечи, и будь здоров, а я пойду туда к столу и «того». Алон…

      Он взял Хмурова под руку и отошел от стола, оставив там деньги. Спелохватов тщательно пересчитал пачку Батогова, приложил столько же своих и протянул колоду, говоря:

      – Срежьте, кто-нибудь…

      Щеголеватый адъютант ловко вынул карту и подрезал, Спелохватов вскрыл талию и открыл карту Батогова.

      – А, дама… – произнес он.

      Он начал метать медленно, с выдержкою, тщательно просматривая каждый абцуг.

      Игра была интересна, не потому, что шел большой куш, превышавший половину всего банка, но потому, что единственный в данную минуту понтер закусывал с Хмуровым в другой комнате, совершенно равнодушно относясь к тому, что происходило на игорном столе.

      Несколько десятков глаз жадно следили за пальцами Спелохватова, унизанными сверкавшими перстнями.

      – Смотрю, – говорил Батогов Хмурову, чокаясь с ним стаканами, – факелы впереди, факелы сзади, болваны в красных халатах, твои, кажется, у одного так даже ружье, никак, было – только бы еще флейту с барабаном – совсем принцесса сиамская. Кто такая?

      – Это, гм… это, братец ты мой, сама…

      – Дама, – громко и совершенно покойно провозгласил Спелохватов.

      – Вы имеете вашу даму-с, – подскочил к Батогову совершенно