Синий камень Алатырь. Лада Щербакова

было искренним.

      – Писарь, – недовольно буркнул Курила, разжёвывая большой кусок хорошо проваренного мяса.

      – Хм, писарь. Вона, значит, и грамоту разумеешь?

      Вопрос остался без ответа. Ну не дурак ли Мышата про такое спрашивать! Кто ж неграмотного в писари возьмёт? Писарь в доме боярском, тот же подневольный человек, но душа Курилы всячески противилась подобной участи. Видать, княжеская вольная кровь играла.

      – А ты и у князя был?

      – Был, – загрустил Курила, вспомнив детство своё босоногое, мать-коровницу, ныне покойную, друзей-приятелей, коих не встречал уже давно.

      На княжьем подворье ребятни много. Курила всегда верховодил. С ним не скучно было. Дети его слушались, ему помогали, им восхищались. Сынок коровницы не с одной конюшни прыгал, он и на терем пытался взобраться, чтобы с конька*(самый верх крыши) сигануть. Только не в седло метил, а ровно птица взлететь надеялся.

      Кусок льна, что бабы на лугу отбеливаться расстелили, стащил, сколько надобно для крыльев, ржавым ножом отрезал. Пролез тайно по наружной задней лесенке, которая в светёлки малых княжонок вела. И уж почти добрался до первой нижней крыши, да любопытство подвело.

      Услыхал голоса девчачьи, приложился глазом к щелочке, и был коварно за ухо схвачен княжеским гриднем*(телохранитель), который давнёнько приглядывался к мальчишке. Но сразу не остановил, потому как гридню интересно было, куда это байстрюк*(внебрачный, побочный сын) ужом пробирается.

      К проделкам Курилы все не то, чтобы привыкли, знали, что у сего отрока зад, будто перетопленным маслом намазан, оттого спокою от него нет. Дружков, издаля наблюдавших за своим предводилой, сей секундой ветром сдуло. Наказание по любому ждало непоседу, так не очень-то и хотелось ребятне смотреть, как снимут порты Куриле, да отстегают розгой*(тонкий, гибкий, гладкий прут, служащий для наказания) по голому заду, который на разные подвиги своего хозяина подбивает.

      В тот раз, как ни странно, мальчику повезло. Мало того, что жизнь ему сохранили, прыгнув с терема, Курила вряд ли бы остался целым и невредимым, гридень оказался добрый и не мстительный. Сначала свёл проказника вниз, всё также держа за ухо. Потом обстоятельно допросил, за какой надобностью шалопунь*(беспутный) Курила под дверью малых княжон околачивался?

      Врать Курила не умел, потому всё под чистую выдал. И доказательство у него было – полна за пазуха ворованного льна. Гридень укоризненно покачал головой, легонько шлёпнул по гузку*(зад) и отпустил. Только и было тогда урону, что ухо покраснело и опухло.

      Мышата так просто не хотел оставлять пленника в покое. Вырос Мышата в деревеньке плохонькой, бедненькой. Про князя лишь наслышан был, а как он выглядит живьём, ни разу не видал.

      – И каков он, князь? – допытывался богатырь.

      – Обычный. Как я, как ты, – с полным ртом ответил Курила.

      – Быть того не могёт! – не поверил Мышата, – Бают, что кудри у него из злата, борода из серебра, а рубахи он только из зерни*(мелкие шарики из драгметаллов для украшений) носит…

      Курила