Синий камень Алатырь. Лада Щербакова

знает, от зависти наговаривают люди. Да ещё от страха. Страх – вот движущая сила. Жутко боятся разбойники старуху, готовы любое приказание её исполнить, не задумываясь. А саму Крепесту страх покинул так давно, что и с Мораной*(богиня смерти) она сможет говорить на равных, и Белобог*(повелитель Яви) ей не указ. Да что там Белобог, спустись к ней Дый – Бог всех Богов, создатель всего сущего, что есть на земле, и перед ним ниц не упадёт!

      – Ну, рассказывай, пойманец, как тебя звать-величать, каким судом*(путём) сюда прибыл? – важно спросила бабка.

      Не ответившего в ту же секунду Курилу, мужик-стражник больно толкнул в бок, одновременно придержав его, чтобы не свалился со скамьи.

      – К-курила, – ответил парень.

      – А что заикаешься, трусишься? – грозно сдвинула седые брови атаманша.

      Парень потёр слипающиеся глаза.

      – Не проснулся ещё…

      – А на кол тебя посажу, проснёшься?

      – Сажайте, – махнул рукой Курила, – всё одно мне терять больше нечего.

      Крепеста усмехнулась. Таких людей, которые при смертельной опасности сохраняют чувство духа, она уважала.

      – От кого бежал ты, Курила, что у разбойников защиты ищешь?

      Защиты? Громко сказано. Да, спрятаться хотел! И куда бежал, не задумывался. Некогда было. Какие мысли могут быть, когда тебя два десятка разъярённых мужиков догоняют, и отнюдь не поговорить по душам желают?

      Обнаглел совсем Нетопыра Вселотыч, подкараулил Весняну в узком коридоре боярского терема, стал уговаривать его женой стать.

      – Ты поглянь, Весняна, солнце ты моё ясное, бусы-то какие! Яхонты крупные, что тебе жёлуди. Где ты ещё такие видала? Возьми, огрузи шею-то. Выя*(шея) у тебя нежная… Кожа твоя гладкая…

      Слышал каждое слово проклятого тиуна Курила, стоя за дверью библиотеки. Он засиделся допоздна, как всегда, разбирая почти истёртые буковки на старом пергаменте. Гостомысл на княжий престол метит, ему библиотека для солидности и весу нужна. Не может Великий князь неучем бестолковым слыть.

      Сам Гостомысл с Нетопырой лишь списки богатств накопленных читать любят, им история неинтересна. Кому нужны сказания о былых подвигах давно почивших богатырей? А вот летописи про то, как старые князья правили, вещь необходимая.

      Не самому же боярину в истлевших телячьих кожах рыться. Пускай Курила пыль глотает, нужные документы ищет. Он грамоту хорошо знает, да ещё и на грецком*(греческом), и на латинице читать умеет. В толмачи*(переводчик) не годен, потому как не было у Курилы возможности разговаривать с носителями этих языков. А вот писанину их разбирает.

      – Возьми, сладкая моя, бусы. Иди ко мне, в покои мои. Услаждаться будем, – жарко шепчет проклятый тиун в маленькое ушко девушки, – Я возьму тебя в жёны, не сомневайся! Как срок вдовца после смерти Парасковеи моей выйдет, так сразу и женюсь. А пока так жёнкой моей побудь, не обижу…

      Курилу и самого в жар бросило. Вот чужеяд*(паразит, нахлебник) брыдлый*(гадкий, вонючий), курощуп*(бабник, волокита) похотливый,