Цербер. Найди убийцу, пусть душа твоя успокоится. Александр Гоноровский

и понимающе кивнула. Это смущение в людях нравилось Бенкендорфу больше всего. Их желание соответствовать неписаным правилам было наивно и невыполнимо. Но до чего приятно было создавать и менять эти правила по сто раз на дню! Одним лишь словом, намёком можно было обрести над собеседником незримую власть, как глину мять его мысли и чувства.

      Каролина шагнула в комнату и с давно усвоенной улыбкой оказалась перед графиней. В каждом салоне были свои улыбки:

      – Ах… Аh… Elizabeth Vassilievna… C’est une soirée merveilleuse[8]…

      Графиня Зубова улыбнулась в ответ.

      – Et je suis ravie de vous voir, ma chère. Est-ce que le comte Witt sera des nôtres[9]?

      Это был лёгкий намёк на истинное положение Каролины в обществе.

      – Malheureusement, il n'a pas pu venir, – живо ответила Каролина. – Affaires d’Etat. Mais il regrette de ne pas être parmi nous aujourd’hui pour s’enquérir de votre santé[10].

      Ответная колкость удалась. Графиня Зубова никак не могла убрать с лица застывшую улыбку. В разговоре с Каролиной ей никогда не удавалось взять нужный тон. Слишком энергична и непосредственна была её собеседница.

      Бенкендорф встал, поцеловал Каролине руку.

      – Позвольте, я на минуту украду у вас генерала, – сказала Зубовой Каролина и, не дожидаясь ответа, пошла из залы.

      – Прошу простить, – улыбнулся графине Бенкендорф.

      Графиня проводила их настороженным взглядом и облегчённо вздохнула.

      Каролина отворила дверь графской библиотеки. Здесь царил тихий полумрак, пахнущий лаком, пергаментом, деревом и старой телячьей кожей. Библиотека всегда была свободна от гостей.

      Бенкендорф притворил дверь. Каролина замерла у окна. Она встала так нарочно, чтобы тень скрывала её лицо. Шаль как бы невзначай сползла, оголив плечо. Подойдя, генерал поцеловал ей руку.

      – J’ai repensé à vous l’autre jour[11], – сказал он.

      – Et bien! A propos du passé…[12] – Каролина протянула Бенкендорфу небольшую стопку писем, перевязанную красной шёлковой лентой. – Вот. Возвращаю письма ваши.

      Разглядывая стопку писем, Бенкендорф мягко заметил:

      – Делать это было вовсе не обязательно. Хотя решение ваше мне приятно.

      – Чему же вы улыбаетесь, Александр Христофорович? – спросила Каролина.

      Бенкендорф погрозил ей пачкой:

      – Здесь и половины не наберётся.

      Каролина улыбнулась его словам, как редкому комплименту.

      – Наслышана, Александр Христофорович, что вы уже не такой сердцеед, – сказала она.

      – Мне ли быть сердцеедом, Каролина Адамовна, при красавице жене и дочках?

      – Скромник. А я помню мадемуазель Жорж, которую вы похитили из объятий Наполеона.

      – Вы меня нарочно искали? – перебил Бенкендорф.

      Он не любил долгих разговоров с прежними любовницами. Да и откровенничать в присутствии Каролины было опасно. Эта женщина с лёгкостью впитывала всё дурное, как сухая земля дождь.

      – Мне нужно спешно передать письмо государю.

      Бенкендорф удивлённо поднял бровь:

      – Письмо к государю… В вашем положении…

      – Это очень важное письмо, – Каролина ждала

8

Елизавета Васильевна… У вас замечательный вечер… (фр.)

9

И я рада видеть вас, дорогая. А что, граф Витт будет сегодня? (фр.)

10

К сожалению, он не смог… Государственные дела. Но он сожалеет, что не сможет сегодня встретиться с вами и узнать о здравии вашем (фр.).

11

А я вспоминал о вас на днях (фр.).

12

Кстати, о воспоминаниях… (фр.)