Цербер. Найди убийцу, пусть душа твоя успокоится. Александр Гоноровский

из раскрытой табакерки.

      Лавр Петрович начал терять терпение:

      – Сказывай, куда аспид упорхнул?

      Старик жадно втянул табак, закашлял:

      – А кто тебе сказал, что упорхнул? Здесь он. Вона – за тобой смотрит.

      Лавр Петрович огляделся.

      – Только всё одно упустишь, – продолжал старик. – Нюх у тебя щенячий и хватка не та. Настоящие-то псы следом придут.

      Старик смотрел, не мигая, в темноту арки.

      У правой стены темнота казалось плотнее, будто кто-то стоял, привалившись к сырым кирпичам.

      Лавр Петрович выхватил пистолет и пальнул наудачу. Темнота отозвалась выбитым камнем. Ищейки испуганно хлопнули глазами.

      Лавр Петрович зашагал под арку. Она спускалась вниз, не имея конца. Эхо шагов множилось, дробилось, словно впереди шёл человек.

      – Тут и с огнём хоть глаза выколи, – сказал первый ищейка.

      Сквозь арку потянул ветер. Кто-то рядом вздохнул.

      – Слышали? – спросил Лавр Петрович.

      – Это я, – прохрипел второй ищейка. – Кажись, на речке продуло.

      Темнота стала редеть. Сыщики вышли в проулок, который оказался таким тесным, что Лавр Петрович принуждён был двигаться боком. Сосульки с навеса целились в темя.

      – Зря мы сюда вперились, – сказал первый ищейка.

      – Как старик сказывал, так и идём, – при свете Лавру Петровичу стало не по себе.

      Ищейки с удивлением переглянулись.

      – Старик – оно канешно… – на всякий случай поддакнул первый.

      С крыши метнулась тень.

      Рядом с первым ищейкой упала сосулька и, как нож, вошла в мёрзлую землю. Стая чёрных птиц поднялась в небо. Рядом упала вторая сосулька. Третья… Первым побежал Лавр Петрович.

      В конце проулка оказалась дыра в стене, возле которой были навалены разломанные кирпичи.

      – Все целы? – спросил Лавр Петрович.

      – Рукавчик-то мой, – посетовал второй ищейка.

      Падающая сосулька распорола ему шинель.

      – А чтоб тебя… – Лавр Петрович полез в дыру.

      Выбрались на улицу.

      – Понастроили, бл… – Лавр Петрович перевёл дух, тщательно отряхнул шинель, проверил, целы ли царские пуговицы с византийским гербом, которые он каждое утро начищал тряпицей.

      За Невой полыхнула адмиралтейская игла. С реки доносились весёлые крики и смех. Неподалёку был расчищен каток. Цвиркали о лёд коньки барышень и кавалеров.

      Следы обрывались там, где начинался голый лёд катка. Было весело. Слышался поросячий визг. Юноши догоняли барышень, а те тоже куда-то ехали и кружились. Только лица у всех цветом напоминали кирпич. Кому-то не хватало глаз. Кому-то – ноздрей. Прогоняя наваждение, Лавр Петрович протёр глаза и схватил за шиворот летевшего мимо гимназиста. Рожа у гимназиста тоже была не из портретных, белёсые свиные глазки его растерянно хлопали ресницами. Но гимназист дышал тёплым паром, и Лавр Петрович успокоился.

      – Давно вы здесь? – спросил он.

      Гимназист испуганно смотрел, не понимая, чего от него хотят.

      – Катаетесь давно? – нахмурился Лавр Петрович.

      Гимназист кивнул:

      – Третью