Во всем виновата Смерть. Алексей Рябчиков

не разбирается в фильмах и во Франции, как, впрочем, и в жизни. Он знает лишь, как заполнять белые страницы черными буквами.

      Он проходит в зал и садится в самый первый ряд на самое первое место.

      Откуда-то дует холодом. Он поднимает воротник старого черного пальто и смотрит в глубину пустого зала.

      – Я тут, —доносится до него женский голос.

      Примерно в середине первого ряда сидит она: рыжие волосы, зеленые глаза. Он встает и медленно идет к ней. Каждый его шаг сопровождается глухим шуршанием.

      – Гениальное творение – кино. – Она говорит приглушенно. – Людям так важно наблюдать за жизнью выдуманных персонажей…

      – Мне нужна еще одна история. – Он уже стоит рядом с ней.

      – А что получу я?

      – А что ты хочешь?

      – Хочу, чтобы ты купил коробку.

      – Коробку?

      – Да, обычную такую коробку, подарочную, с крышкой и бантиком.

      – Зачем?

      – Иногда маленькие действия приводят к грандиозным последствиям. В твоем случае это будет очень крутая история.

      …Писатель резко открывает глаза.

      Он сидит в офисе на двадцатом этаже нового здания. Он – это гладковыбритый высокий мужчина тридцати пяти лет с немного красными глазами. На нем черные джинсы, белая кофта и черный длинный плащ. Он смотрит в большое окно, за которым падает мелкий снег.

      Напротив него, спиной к окну, сидит старик. Хотя лет ему не так уж и много, но стресс и глушение стресса водкой сделали свое дело. Лысеющий пятидесятилетний мужчина в очках, сгорбленный, – он читает листы бумаги, нервно сжимая их пальцами.

      Офис украшен разными книжными обложками, на которых в основном драконы и красивые молодые герои.

      – Это не то, – наконец говорит редактор, откладывая в сторону листы и снимая очки. – Совсем не то.

      – Почему? – Голос писателя звучит неестественно.

      – Да потому что! Вы не знаете, о чем пишете. Вот у вас сказано, что пистолет подпрыгнул в руках. Но как он может подпрыгнуть? Вы хоть раз вообще стреляли?

      – Нет.

      – И не служили в армии?

      – Нет.

      – Ага… А если бы вы отдали долг родине, то знали бы, что пистолет не подпрыгивает и что стрелять в первый раз намного сложнее, чем потом.

      – Но это же вымысел.

      – Долг родине – вымысел?

      – И то, что вы читаете.

      – Ну, судя по вашему тексту, в нем один только вымысел и есть. Бредни немощной старухи, уж простите. Вам нужно подтянуть язык и, в конце концов, знать, о чем пишете. И вот что странно…

      – Что?

      – Ваша книга «Переговоры» – она великолепна, – отмечает редактор. – А эта – не то. Как будто два разных человека писали. Напоминает Фаулза: он тоже любитель использовать в одном тексте кучу разных приемов. В общем, дорабатывайте.

      – Но, может…

      – Нужно доработать, а лучше вообще переделать. Не факт, что здесь получится алмаз.

      Писатель выходит из здания, сжимая папку с рукописью. Седьмой раз… Да, в седьмой раз он приносит ее этому старику, и в седьмой раз тот до всего докапывается.

      Черное пальто, которое писатель