Восвояси. Иосиф Антонович Циммерманн

успел одну из наших обрюхатить.

      – А второй? – спросила Ботакоз. Она не поняла, да ей и сразу не понравилось русское слово «обрюхатить».

      – Из нашенских. На днях из армии вернулся. Салага еще, но требует, чтобы его по фамилии называли. Понимаете ли – Князев. Да хрен он в пальто, а не князь.

      Несмотря на то, что мужчины появились в спальне среди ночи, никто из девочек интерната, кажется, даже не испугался.

      – Им, наверное, тоже холодно и спать негде, – шепнула Ботакоз сестре на ухо.

      – Наверное, баб Марфа их прислала, печку починить, – так же тихо ответила Айша.

      Мужчины молча и долго осматривались. Ботакоз показалось, что они кого-то выискивали.

      – Слушайте сюда, сучки, – громко нарушил молчание тот, что постарше, снимая с себя овечий тулуп.– Будете орать, перережем всех как баранов.

      Только сейчас Ботакоз заметила в руке у Третьяка огромный нож. Девочка от страха инстинктивно еще ближе прижалась к сестре.

      – Так что помалкивайте. Мы возьмем, что нам надо, и уйдем.

      – И вам будет приятно, – ухмыльнулся тот, что помоложе, надежно привязывая огромную собаку к ручке дверей.

      «Она же злющая, искусает каждого, кто попытается войти в спальню», – испуганно подумала Ботакоз.

      Привязав псину, Князев выключил свет.

      – Твои слева, мои справа, – распорядился в темноте Третьяк и, как тяжелый мешок с картошкой, завалился на крайнюю кровать, где лежали две сестры. От него сильно несло водкой.

      – Пшла вон, – Третьяк грубо столкнул Ботакоз на пол.

      Падая с кровати, девочка больно ударилась головой. Под затылком вмиг стало мокро и тепло. Но это была не вода. Она чувствовала, как ее волосы липнут к голове от чего-то вязкого.

      Холод ледяного пола вмиг пронзил все ее детское тельце. Но Ботакоз осталась лежать как прикованная, боясь даже пошевелиться. Она слышала, как в кровати шла борьба. Ее сестра сопротивлялась. Третьяк матерился и пытался закрыть рот Айше, которая звала на помощь.

      Через некоторое время борьба прекратилась.. С их стороны слышалось шумное, прерывистое дыхание мужчины, какие-то томные, звериные звуки его голоса, и этот неприятный монотонный скрип ржавых пружин кровати.

      На соседней кровати происходило то же самое. Раздавалось тяжелое сопение того, кого прозвали Князем, и тихое рыдание ее подружки Надиши. Она была из Жарыка. Пару месяцев назад, когда их впервые посадили за переднюю парту первого класса, они поклялись быть неразлучными подругами.

      И вот, Надишу насиловали, а Ботакоз не могла даже слова промолвить. Она закрыла глаза и очень-очень захотела забыться.

      «Пусть это будет лишь сон, – в мыслях обращалась девочка к Всевышнему. – Утром мы все проснемся, а бабаев и близко не было. Старшеклассницы первыми побегут драться за место возле умывальника. Опять будет вкусно пахнуть мятой от зубного порошка. А потом будет сладкий чай и манная каша на завтрак».

      Огромная ладонь схватила Ботакоз за распущенные волосы и потянула наверх. Третьяк