13.09. Константин Котлин

двери, что приютилась в стене кирпичного дома в одном из углов двора. Серая краска на двери облупилась, болтаясь рваными струпьями. Ни ручки и ни звонка. Я нагнал старика, взглянул на него с немым вопросом.

      – Глядим себе под ноги

      И оставляем угли!

      Наполненные болью

      Когда-то были люди! —

      это грянул то ли второй, то ли третий куплет. Вокруг с новой силой заорали, заохали. Я повернул голову в сторону невидимой сцены: отсюда, сквозь колышущееся море рук и голов, вихров, ирокезов и лысин, я увидел треугольное навершие крыши и огромный баннер с аршинной надписью на латинице: «AEGER».

      – Я стучу, нам открывают, и мы заходим!

      Наконец осознал, что цель моего нелепого задания совсем рядом. От этого открытия стало не по себе. Что же за дверью? Кто там? Что делать дальше?

      Василий Борисович, как и обещал, постучал в дверь. Стук растворился в оглушающей музыке, но отчетливо щелкнул замок, и я отшагнул, предоставляя старику право быть ключевой фигурой в нашем дуэте. В дверном проеме показался внушительный силуэт. Облаченный в черные блестящие куртку и штаны, обутый в высокие шнурованные ботинки цвета переспелой хурмы, новоявленный человек разительно отличался от встреченных ранее обитателей трущоб. Половину его лица закрывали кричащие абсурдностью солнцезащитные очки-авиаторы. Характерный красно-синий гребень венчал голову незнакомца, а губы и уши были пронизаны серебристо-черными кольцами. Гладко выбритое лицо будто бы лишили возраста; однажды уже постарев, оно решило стать навсегда молодым.

      – Ого! – открывший нам дверь здоровяк заговорил на удивление четко, несмотря на весь арсенал в губах, легко перекрикивая звуки творящейся кругом вакханалии. – Это ты, старый хер? Кажется, я говорил, что спущу тебя с лестницы, если ты еще раз придешь…

      Он не договорил, вдруг замечая меня в тени.

      – А ты что за чучело? – панк потянул на лоб очки, являя дикие глаза: левый будто бы накачали кровью, а правый – пронзительно-синим морем. Зрачки дыбились и норовили проткнуть радужку острыми полосами. Скорее всего, это были линзы, но эффект они производили самый ошеломляющий.

      Миролюбиво вскинув перед собой руку, глядя то на панка, то на старика, я собирался сказать хоть что-то, но Василий Борисович, к моему облегчению, взял ситуацию под свой контроль.

      – Погоди-ка. Я сам все объясню. Слушай, Ска…

      Дикие глаза здоровяка сощурились.

      – Хера ли тут объяснять! Привел дружка для моральной поддержки? Никак вы, блядь, не научитесь! Неужели вам не понятно, что все, сладкой сказке конец? Никакой больше Анны вам, мудакам с Петроградки! Развлекайтесь теперь друг с дружкой!

      Панк по кличке Ска (странное, очень знакомое слово) явно начинал заводиться.

      – Я ж местный, сам знаешь, а вот этот вот пассажир не пойми кто и откуда! – заверещал вдруг старик, перекрывая высоким