Сезон пурги и пепла. Павел Беляев

выбил колено. И пока весец падал, успел поймать руку и прирезать его же собственным ножом.

      Потом сразу же, не оглядываясь, молодой философ всадил этот нож кому-то куда-то – послышался только крик. Даже не посмотрев, кто это был, Азарь ушёл в кувырок.

      – Луги, ты там как?

      – Хреново! – отозвался учитель, и парень понял, что по крайней мере зарезал сейчас не его.

      – Держись, старая перечница!

      Крестя и тыча перед собой во все стороны ножом, Азарь пошёл на голос учителя. Кое-как пробившись к нему, парень с удивлением обнаружил, что Лугин Заозёрный всё ещё цел и весьма успешно отгоняет от себя местных, размахивая измочаленной в щепы палкой направо и налево. Стоял он при этом куда дальновиднее своего ученика – спиной к забору.

      Развернувшись так же, Азарь встал рядом с Лугином и предупреждающе выставил перед собой нож. Так он надеялся дать себе несколько мгновений отдыха.

      Весьцы, избитые, израненные, в рваном рубище, стягивались к ним.

      Азарь прижался спиной к шершавой ограде. По лбу крупными каплями катился пот. Губы пересохли и потрескались. В горле пересохло, и молодой философ несколько мгновений безуспешно пытался проглотить ком, подступивший к горлу.

      – Держись, Луги, сейчас прорвёмся! – выпалил Азарь, понимая, что никуда они уже не прорвутся.

      Учитель кивнул, прекрасно сознавая то же самое.

      Азарь глубоко вздохнул. Взглядом наметив себе хорошую жертву, он приготовился рвануть в атаку, но не успел: кто-то ловко просунул лезвие меж двумя досками забора.

      Нож вошёл в поясницу Азаря.

      Боль ослепила, и молодой философ уже не видел, как весьцы заметили мгновение его слабости. Как сразу несколько человек одновременно качнулось вперёд и обрушили на пришельца топоры и кистени.

      И уж конечно, он не видел, как его учителя, величайшего философа на свете – Лугина Заозёрного вилами пригвоздили к тому же самому забору.

      Заметив, что беглецы уже не сопротивляются, весьцы прекратили их бить. Медленно, как сомнамбулы, они стали отходить чуть назад, а потом замирать в нескольких шагах от чужаков.

      Подошёл староста. Вуда оценил беглым взглядом побоище и заорал:

      – Ну, что встали? Тащите их к святилищу, покуда ещё дышут! Отдадим их Позвиду, может, смилустивится да попустит морозы!

      – А этих?.. – спросил бугай, который приходил вместе со старостой в избу Глухаря брать философов.

      – Легкораненых ко мне в избу. А тех, кому уже не помочь, – туда же! Все под Позвидом ходим. Он там разберёт, кто свой, а кто чужой.

      Верзила кивнул и принялся распоряжаться.

      Подбежали мужики с лопатами. Они привязали к ним простыни в несколько слоёв, соорудив на скорую руку что-то вроде носилок. Потом сложили своих товарищей и двинули в сторону капища.

      Азаря и Лугина взяли за ноги и поволокли следом. За ними тянулась широкая кровавая дорожка.

      На капище их обоих положили на алтарь. Рядом разложили тела убитых весьцев. Староста подошёл к ним и простёр руки вверх:

      – Позвиде,