Погребенные. Оушен Паркер

и не старался это скрыть.

      Не помню, что думала о себе и своей жизни, оказавшись в шумном баре с очередным потрясающим видом на город.

      Когда мы зашли туда, все вип-ложи были заняты. Сперва я подумала, что остаток ночи придётся простоять у барной стойки, но Дориан быстро урегулировал вопрос, и мы оказались на втором этаже, вход куда открывался не меньше, чем за две тысячи евро.

      Здесь, в отличие от ресторана, мой помятый, несуразный внешний вид пришёлся к месту. Как минимум две девушки на танцполе специально оголили верх, чем привлекли к себе дополнительное внимание.

      Сняв кожаную куртку Дориана, я осталась в одном лифчике, который больше напоминал топик.

      – Мне следует переосмыслить свои жизненные ценности и податься к твоему начальству с резюме, – проворчала я, когда мы сели за столик. – Сколько он тебе платит?

      – Мои услуги бесценны.

      Я закатила глаза, вцепившись в барное меню. Всё. До последней рюмки.

      Примерно после второй стопки текилы между мной и Дорианом пока ещё тонкой нитью протянулась едва заметная, быть может, даже дружеская связь. Когда мы начали танцевать, снисходительно наблюдая за всеми, кто толкался внизу на танцполе и страдал от безденежья, он по-прежнему не входил в круг моих сексуальных интересов. В этом ощущалось нечто иное. Как будто встретились сварливые старые знакомые.

      Мы больше не вспоминали о Робинсе. Не помню, о чём конкретно мы вообще говорили, но мой рот не затыкался ни на минуту. Вряд ли мне удалось не сболтнуть лишнего, но вроде бы мы обсуждали политику. И религию. И историю. С благодушной физиономией Дориан слушал мои бредни, порождая во мне уверенность в каждом сказанном слове. Я вещала с видом профессора кафедры политических наук, пока он с интересом разглядывал моё лицо.

      На дизайнерском столике из монолитного камня стояли десятки пустых бокалов и стаканов. В моих пальцах тлела сигарета, а по лицу фривольно гулял красный неон. Дориан отодвинул локон моих волос и с упоением втянул аромат кожи за ухом.

      Не планируя с ним ничего такого, я резко дёрнулась, но он отстранился и просто резюмировал:

      – Ты очень вкусно пахнешь.

      Во всём, что он говорил, не слышалось подтекста, да и контекста в целом тоже. Просто Дориан был поразительно прямолинеен и немного чересчур тактилен в своих попытках потрогать меня, изучить, как ребёнок, только-только начинающий постигать мир при помощи рук.

      – И они ведутся?

      – Кто? – удивился напарник по пьянству.

      – Девушки, которых ты пытаешься соблазнить.

      – А я пытаюсь тебя соблазнить? – спросил он, через трубочку втянув в себя полстакана коктейля.

      – Разве это называется как-то иначе? – Я указала подбородком на его руку, которая лежала на моём колене.

      – Солнышко, если ты хочешь соблазниться, я всегда готов для тебя, а ещё для них. – Он обвёл взглядом танцпол. – Я люблю абсолютно всех и всегда открыт для предложений.

      – Нет, на сегодня любви достаточно.