Четыре тетради (сборник). Константин Крикунов

булка, макароны, масло «Рама».

      У дверей келий цинковые вёдра со святой водой и наклейками «Святая вода».

      Окна келий до половины заклеены бумагой.

      Озеро Рождественское, крестообразное. Которое выше – Святое.

      Разговоры до обеда. «Из Соловков братия разбежалась.

      Два иеромонаха остались». – «Как убежишь? по льду не убежишь. Летом на теплоходе ещё можно». – «Так бежали и по льду. Но утонули».

      Вместо восьмитонного колокола – газовые кислородные баллоны с отрезанными доньями. Сейчас там звонница и водонапорная башня, снабжающая деревню.

      Рассказывают, кто сбросил колокол – онемел, кто разрубил алтарь в Троицкой части монастыря – ослеп.

      Идёт дождь.

      После обеда спал, снился кот Патрик-не-Патрик, набрасывался, грыз плечо.

      Снился продовольственный магазин.

      – А почему вы без шапки ходите?

      Лествица, степень 26, гл. 120, примечания на Лествицу,

      степень 3 «О странничестве», гл. 11. «Ибо то и намерение

      у сих татей, чтобы одним временем похищать у нас другое».

      Леств., 26:36.

      Закончилось вечернее молитвенное правило. Капли

      бренчат.

      – Дай закурить.

      Перед штукатуркой. «Я купольщик сам-то вообще». – «А дом есть?» – «Нет». – «Что, развёлся?» – «Нет, лагеря».

      «Имел дерзновение приложиться к стопе и руке преподобного грешными и скверными устами своими».

      Стилистика достойна Смердякова. – Трудник.

      Едят молча и быстро.

      Печка хорошо устроена, протопленная с вечера, жара хва тает до утра. Тепла до обеда. Топки с коридора в каждую келью.

      – Кажется, это в книге Иова про то, как они живут тихой, правильной и праведной жизнью и тихо нисходят во ад.

      Сны как продолжения дня – о том, что я и кто.

      Вверху выламывают дубовые косяки. Пришёл к ним, в пыль. Лагерник носит носилки.

      «Вот так и работаем».

      Отелилась овца, оягнилась. Два ягнёнка, одного затоптала: «Ходила по нему, как по асфальту».

      На Пасху – псалмы в исп. Бичевской. На колокольню затаскивали магнитофон. «Далеко слышно, от озера же отражается». Первый раз, когда зазвенели баллоны, местные сбежались, думали – пожар. У них там рельса висит на случай пожара.

      За ужином. Братия обсуждает: подарили два мешка сала, куда девать?

      – Ты солью покрупней пересыпь, в железном ведре. Ничего с ним не сделается.

      – Или в канистре.

      – А той соли – ведро, наверное, надо.

      – Ну, зачем ведро…

      Сижу спиной к печке, жду завтрака.

      Зеркал и радио нет.

      За обедом поставил на стол банку маминой сгущёнки.

      – Что ж ты молчал, что день рожденья, скромный какой.

      – В день рожденья, да ещё причастился, да ещё в монастыре, да ещё после бани!

      Многая лета спели.

      Трещат от мороза деревья, подвывают поселковые собаки. Горят звёзды, и небо трещит, как лёд на Рождественском озере.

      Психбольница, от монастыря –