Четыре тетради (сборник). Константин Крикунов

Из толпы просили «Подмосковные вечера». Трубач кивнул и сыграл «Город над вольной Невой».

      – Мавзолей. Там прикольно, там уже 80 лет лежит зелёный человек, не портится и не воняет.

      – Он единственный среди них оказался живой, и ещё играет с живыми.

      – Да, правильно, нельзя же всё время изображать своё несуществование.

      На Лубянке золотая табличка: «Приёмная ФСБ. Приём граждан круглосуточно».

      – Я предпочёл бы поперёк картонную: тары нет.

      – Я маленький нездешний человек. Пойду и плюну в Москву-реку.

      Мама и мальчик, 1935 год:

      – Мама, а почему у дедушки синее ушко?

      Теперь там восковая маска работы скульптора М. Остальное – солома. Не похоронят. Никогда. Потому что его там нет.

      «Что касается до грязных выходок, то мы видели их слишком достаточно». В. И. Ленин.

Чернильница

      Фарфоровые туркмены. Композиция «Обсуждение конституции», 1935 год.

Встречные

      Девочка в тёмных очках. Мальчик в галстуке.

      – Слушай, ты меня – э-э-э – (я поравнялся, пока прошёл, э-э-э длилось…) – развратил, – услышал уже за спиной.

Альма

      Соловьи кричат, как дерущиеся кошки.

      «Соловьи – почему они поют? – Они хотят жениться. – Как четыре собаки, сегодня, бегающие – жениться?» У Пушкина, поставленного здесь от городского попечительского управления, сцена изнасилования собаки Альмы четырьмя кобелями, на пьяной скамейке компания трезвых старух:

      – Ты ж когда гуляешь, тоже аться хочешь.

      – Я шесть лет не усь-усь.

      – Это щас. А по молодости?

      – Да не бей ты её…

      – Может, укусит тебя пару раз за задницу.

      – Альмочка, умеешь делать минет?

      – Не умеет. Даю ей сардельку, а она её – хрум!

      – Он вообще, знаешь, – как её – он её передними лапами подгрёб под себя, а задние у него нависают прямо ей на лицо.

      – Какие задние?..

      – Альмочка, девочка, иди сюда!

      – На Лиговском гуляли. Догу не дала.

      – Дура!

      – А кто будет роды принимать?

      – Вон их сколько. И ещё один на Московском вокзале, жених.

      «В столице нашей чухонство. В вашей купечество, а Русь только посреди Руси».

      Гоголь – Погодину, 11 генварь, 34.

Первый надзиратель

      Заседание …ской академии. Кувшинное рыло говорит о спасении России. Повсюду поставить надзирателей.

      Когда выслушивал вопрос, из почтения к собеседнику с понимающей улыбкой опускал голову: дескать, что ж ты сам не знаешь ответа на такой детский вопрос, но если бы ты знал то, что знаю я, то и вопроса бы такого не задавал. Он выслушивал молча, замерев в сладком полупоклоне, а отвечая подробно и долго, делал перед собой жесты, будто задвигает и выдвигает ящички невидимого комода, в которых лежали ответы. Иногда ящики были миниатюрными, он открывал их двумя толстыми пальцами, беря нежно. Когда хранимые в ящиках идеи бывали сложными и, на его взгляд, трудными для нашего понимания, тащил с небольшим усилием,