Мой любимый – муж сестры. Стася Андриевская

не… не подруга? – Снова трясёт ладонью в потолок, намекая на Саню.

      Я молчу, она кивает:

      – Ну вот то-то же. Подстраховаться решили? За жабры меня взять, чтобы насчёт договорённостей не передумала? Да уже за одно это гнать вас отсюда в три шеи, а уж за то, что парня подставить решили – и вовсе! Ты думаешь, начнись следствие по изнасилованию, я себя прикрывать буду что ли? Ценой свободы Тарасова? Нет, Крылова, нет! Всё как есть расскажу – и про договорённости наши с вами, и откуда там, сверху, ветер дул – всё расскажу! Так что передай своей сестре, что игру она затеяла не просто глупую, но ещё и мерзкую! И мне теперь с вами не то, что дела иметь, а и просто видеть вас тошно!

      Я всё так же прибито молчу, она ходит взад-вперёд по кабинету, сцепив на груди руки, и задумчиво потирая подбородок.

      – В общем так, если вы мне парня голословно обвините, то и я молчать не буду, сделаю всё для того, чтобы тебя в нашем городе не только в другую школу или колледж, но даже в вечернюю не взяли бы! Так и пойдёшь у меня со своими высокими амбициями и девятью классами на все четыре стороны! Ну чего ты молчишь-то, Крылова?!

      Жму плечами. У меня нет слов.

      – Тогда иди, раз сказать нечего!

      – …Куда?

      – В класс, конечно, куда ещё! Со следующей недели будешь аттестовываться за десятый, но поблажек, сразу говорю, не жди! Наоборот, всех предупрежу, чтобы спрашивали с тебя по полной программе! Иди!

      Спешу к выходу, но директриса окликает:

      – И Марии своей позвони обязательно, чтобы даже не вздумала в полицию идти! А то грозилась тут… Грозилка! Какая была бестолочь несерьёзная, такая и осталась. Как будто мы вчера, а не двенадцать лет назад её выпустили.

      Иду по коридору, а у самой ноги подгибаются и реально, до темноты в глазах, стреляет в виски. Что это, вообще было? Ну Машка, блин… Какое, нафиг, изнасилование?!

      Хочется выскочить на улицу и рухнуть лицом в сугроб. И, в идеале, сейчас бы просто свалить домой… Но следующим уроком химия, а поэтому я беру себя в руки и иду через безлюдный гардероб к лестнице на второй этаж.

      – Далеко собралась? – выходят мне наперерез две девчонки из вчерашней компании.

      – Собираться-то она может куда хочет, – раздаётся за спиной голос, – но и у нас со стукачами разговор тоже короткий…

      Резко разворачиваюсь и оказываюсь с нос к носу с Абрамовой, с той лишь разницей, что та на каблуках и из-за этого кажется почти на полголовы выше.

      – Что, Крылова, не научила тебя сестрица коллектива держаться, придётся нам учить, как плохо от него отбиваться!

      У меня в голове тысяча мыслей одновременно, но это не помогает понять, что происходит. Неужели жлобят, что директриса со мной лично и наедине говорила?

      – Ян, я вообще не понимаю о чём речь. Какой коллектив, кто от него отбивался? Меня, если ты не заметила, вместе со всеми на ковёр вызвали.

      – За идиотку меня держишь? Конечно тебя вызвали – чтобы стрелки отвести! Типа, ты ни при чём. Но больше-то некому!

      – А