Мой любимый – муж сестры. Стася Андриевская

приоткрытым, и в салон намело снега.

      Прибито опускаю голову, хочу провалиться. Стыдно, просто жуть!

      – А… А как я тогда домой попала?

      – А вот этого я не знаю. Когда ты начала орать, что я тебя насилую, я не нашёл ничего лучше, как выгрузить тебя на ближайшей остановке. Ты мне лучше скажи, ты что, вообще ни разу до этого не бухала?

      – Нет.

      – Пиз… В смысле – врёшь?

      – Нет. Правда, ни разу.

      Тарасов изумлённо хмыкает.

      – Ну… ну молодец, чё. Уважаю, если честно. Видос точно не ты слила?

      – Нет.

      – Значит Фёдоров, шкура. Больше некому. Ладно, ты давай иди и не бойся этих куриц. Если снова наезжать будут, скажешь, успокою.

      – Спасибо. Правда, спасибо, что поверил и… И вообще.

      – Угу. Давай, покеда!

      Он решительным шагом двигается прочь, а я смотрю ему вслед… и тут осеняет:

      – Антон, а ты куда сейчас?

      – К директору. Хочу глянуть на этот ваш видос. Надо же разобраться, кто крыса.

      – Нет! – охаю я. – Не ходи!

      Тарасов непонимающе замирает.

      – В смысле? Она мне вообще-то обзвонилась уже с утра. Я думал, что-то случилось, а тут оказывается вон какие страсти! Да ты не ссы, Крылова, что она мне сделает-то, мне восемнадцать уже. Вне школы что хочу, то и творю!

      – Не в этом дело. Там просто… Там…

      Блин, ну вот как сказать?

      – Ну?

      – Понимаешь, там… В общем, директриса думает, что ты меня вчера изнасиловал.

      Пока Тарасов сначала не понимает, а потом меняется в лице, я подлетаю к нему хватаю за локоть:

      – Антон, это не я! Клянусь, сама я даже не помню, что было-то! И не понимаю, как так вышло, Антон…

      – Ты… – до пунцового лица звереет он, – ты охренела, Крылова? Что значит, она думает, что я тебя изнасиловал? Ты чё?! Я в высшую следственную поступать буду, а кто меня к ней подпустит-то с таким обвинением, пусть даже снятым?

      – Антон…

      В кармане вдруг начинает вибрировать мобильник. Я выхватываю его – Машка. Ну надо же, как вовремя!

      – Алло! – зло ору на весь этаж, а Тарасов выдирает из моей руки локоть, и предупреждает сквозь зубы:

      – Короче, если чё недоброе замутится – хана тебе, Крылова! Поняла?

      – Ника! Ника! – пытается доораться до меня из динамика мобильного Машка.

      – Да! – ору я в ответ. Злюсь так, что дыхание перехватывает.

      – Ты как? Где ты сейчас?

      – В школе, где ещё? И очень хотелось бы знать…

      – Так, я перезвоню! – перебивает Машка и скидывает вызов.

      Я знаю, что работа у неё такая, что в любой момент может напрячь начальство, поэтому обычно в течение рабочего дня сестру можно даже не пытаться вылавливать, но всё равно упрямо перезваниваю:

      – Маш, что ты вообще устроила…

      – Ника, позже!

      И снова сброс. Я рычу. Позже – это когда, вечером, после работы, по дороге с которой она заедет в полицию и стуканёт на Тарасова?

      Снова набираю, но Машка сразу сбрасывает. Тогда я пишу ей текстовое: «Если ты ещё хоть