Длинные тени. Дэвид Болдаччи

ширпотребовская, но схожих листков мы тут пока не нашли, – выложил Эндрюс. – Возможно, его принес убийца.

      – Отпечатки на записке есть? – спросила Уайт.

      – Нет.

      – Если убийца принес листок, это попахивает предумышленностью, – отметила Уайт.

      – Да, – согласился Декер. – Но в сочетании с маской и неистовой поножовщиной получается весьма противоречивое место преступления.

      Оглядевшись, он заметил фото на прикроватной тумбочке. На фото была усопшая с мужчиной и подростком по бокам.

      Взяв фото рукой в перчатке, Эндрюс сообщил:

      – Конечно, это судья Камминс. И ее бывший муж Барри Дэвидсон, и их сын Тайлер. Судя по фону, снято в клубе.

      – В каком клубе? – уточнила Уайт.

      – «Харбор-клубе». Прямо вдоль побережья, минут пять. Они были его членами. Ну, судья была.

      – А ее бывший и сын? Они члены?

      – Мы связались с Барри Дэвидсоном. Он живет по соседству.

      – Алиби?

      – Он был с сыном. На этой неделе его очередь.

      – Значит, сын – его алиби? – уточнил Декер.

      – Да. Как я понимаю, мальчик сокрушен.

      – Сколько ему?

      – Семнадцать.

      – Вы знаете ее бывшего и сына? – спросил Декер.

      – Я знаком с Барри Дэвидсоном.

      – И, очевидно, знаете этот клуб, раз узнали его по фото.

      – Да, я тоже состою в «Харбор-клубе».

      Амос окинул взглядом дорогостоящий костюм и туфли собеседника.

      – Это ваш «Лексус» снаружи?

      – Да, а что?

      – Ничего. А «Мазда» – колеса Дреймонта?

      – Да, – подтвердила Джейкобс, с тревогой глядя то на одного, то на другого.

      – Итак, что вы предполагаете о случившемся здесь вчера ночью, агент Эндрюс? – спросил Декер.

      Эндрюс бросил взгляд на Уайт и на минутку примолк, собираясь с мыслями.

      – Я думаю, все выглядит достаточно ясно. Поскольку насильственного проникновения в дом не было, либо одна из дверей не была заперта, либо неизвестного или неизвестных впустили в дом добровольно. Тот факт, что судья была в нижнем белье, наводит на мысль, что Дреймонта застрелили первым. Судья, услышав шум из спальни, надела халат, спустилась на первый этаж, где и подверглась нападению. Побежала обратно в свою комнату – вероятно, чтобы запереться. Но не смогла. Там ее и убили. Потом оставили записку и завязали ей глаза.

      – Если Дреймонт впустил злоумышленников, значит, должен был их знать. Либо он сам, либо они были знакомы с судьей, – присовокупила Уайт.

      – Но если убийства произошли от полуночи до двух часов ночи, для гостей как-то поздновато, – заметил Декер.

      – А не мог ли Дреймонт участвовать в этом – впустил злоумышленника, а потом передумал? Или убийца не хотел оставлять свидетелей? – высказалась Уайт.

      – Это определенно возможно, – согласился Эндрюс.

      – Кто сообщил в полицию о трупах? – спросил Декер.

      – Позвонила ближайшая соседка, Дорис Клайн. Вышла сегодня на заднюю террасу выпить кофе и полистать планшет, и увидела, что задняя дверь