В тихом омуте. Книга 1. Трилогия. Александр Леонидович Миронов

двери обеденный стол с четырьмя стульями. На потолке матовый плафон, а на стене какие-то картинки.

      Кухня тоже не произвела впечатление. Маленькая, квадратов пяти-шести, как определила гостья. Посудный шкафчик на стене, холодильничек «Бирюза», столик с тремя табуретками, мойка и газовая двух комфорная печь, на огне которой стояла кастрюля с чем-то булькающим.

      В кухоньке, да и во всей однокомнатной квартире прибрано, чисто и уютно, что несколько скрадывало скудость обстановки.

      – Можно присесть? – спросила Нина, выдвигая из-под столика табурет.

      – Садись. Чай будешь?

      – Нет, я дома только что нахлебалась. Да я на две минуточки. Тебе завтра в колхоз. Хлопотушкин приказал. С собой брать прежний набор – ведро, харчи и энтузиазм. Помогать надо вечно отстающему сельскому хозяйству. – И усмехнулась: – Мы ж ему всегда должны, как земля колхозу. Филя просил дойти до тебя.

      Маша кивнула, выражая этим не то согласие с поездкой в колхоз, не то благодарность за предупреждение.

      Нина была в ситцевом лёгком платьице с глубоким декольте, приоткрывающим впадинку между упругими полушариями. Платье чётко облегало и обрисовывало её фигуру.

      Похоже, Нина ещё хотела что-то сказать, по глазам видно было, но медлила. Однако, уже по молчанию Маша понимала тему разговора, его смысл.

      А смысл этот она поняла ещё в пультовой, его озвучил Шилин. Они – соперницы. Только она в этой связке, скорее, жертва.

      – Ну, ладно. Это я сказала, об этом предупредила… – проговорила гостья, – пойду, однако.

      Маша незаметно с облегчением вздохнула.

      – Спасибо.

      – Не за шта. Да, завтра к восьми часам будь на площади у поссовета. Найдёшь там Холодца, Фросю Разину и, кажется, Зина там, Угарова.

      – Ладно, найду. Вот с ведром хуже – нет.

      – Да и без него примут. Припаришься к кому-нибудь.

      Нина побарабанила по крышке стола коготками и поднялась. На прощание она ещё раз потрепала за бантики девочку и, глянув искоса на мать её, вдруг подмигнула.

      – Не переживай. На то мы, бабы, и созданы, – и решительно прошла к выходу.

      Маша закрыла за ней дверь и так, как будто бы спряталась за нею. Прижалась спиной.

      8

      Утро выдалось солнечное, тёплое.

      Над лиственным парком шум грачей, ворон, галок.

      Перед Поссоветом и управлением предприятия, стоящие рядом, толпа народа. Люди стоят и сидят по периметру парка под деревьями, образуя большой круг. Одеты по-походному, с «тормозками», – то есть с сумками, в которых обеды, термоса. И с вёдрами, как и полагается перед поездкой в подшефный колхоз на переборку картофеля в буртах. Каждый цех своей группой, поджидают автобусы. Слышны разговоры, смех.

      На площадь от здания Управления комбината выходит Генеральный директор предприятия Татарков Родион Александрович. Такое явление случается нечасто, и потому появление директора настораживает и вдохновляет одновременно.

      Площадь притихла.

      Татарков