Завтра нас похоронят. Эл Ригби

наверное, она его и прислала…» – от этой мысли стало теплее, и я улыбнулась. Потом поспешно пообещала:

      – Я сейчас уйду скоро, вы не думайте, и… я не заразная, не бойтесь.

      Он снова повернул ко мне голову и посмотрел как будто с недоумением:

      – О чем ты? Если хочешь уйти, то только утром, когда будет безопаснее. И поверь, мне ли не знать, что все вы здоровы. Чувствуй себя как дома.

      – Правда можно? – удивленно спросила я.

      Он кивнул:

      – Конечно. Не бойся.

      Гангстер на экране пропел какую-то тягучую бранную фразу и открыл огонь по толпе полицейских.

      – Тогда… может быть, вы есть хотите? Я могу что-нибудь приготовить, если у вас в холодильнике что-нибудь найдется.

      – Что-нибудь наверняка есть, – усмехнулся он. – Но я не хочу. А ты бери все, что найдешь.

      На кухне, почти такой же тесной, как и вторая комната, я провела минут пять: просто сделала себе бутерброды – кажется, впервые за пять последних лет на белом хлебе, с настоящей колбасой и сыром. Потом вскипятила чайник и заварила чай. Вернувшись в большую комнату, протянула инспектору Ларкрайту чашку:

      – У вас замученный вид.

      – Спасибо, – он глянул на меня с удивлением, но чашку взял.

      Я еще раз сходила на кухню, принесла бутерброды и кружку для себя и опять опустилась на диван. Фильм про гангстеров продолжался, и я стала смотреть на экран. Только сейчас я подумала, что в последний раз видела вблизи телик четырнадцать лет назад – когда жила с родителями. Мой отец тоже любил кино с перестрелками, а я обычно смотрела мультики – хотя как сказать, обычно, их ведь тогда особенно не показывали. А сейчас, наверно, вообще не показывают – зачем они нужны в стране, где почти нет детей?

      Инспектор Ларкрайт словно прочел мои мысли: взяв пульт, он переключил канал, и по экрану забегали нарисованные звери. Я невольно улыбнулась и начала разглядывать их – крот, мышь и какой-то невразумительный еж носились по лесу под радостную мелодию. Слишком радостную.

      – Переключите обратно, – негромко попросила я. – Вы ведь не любите мультики. А я за четырнадцать лет, наверно, из них выросла. Они нелепые.

      Он вернул на экран гангстеров, и я снова занялась бутербродами. Взглянув на инспектора краем глаза, заметила, что он, нажав кнопки, с недоумением уставился на экран громоздкого мобильного телефона, какие я иногда видела у взрослых. Некоторое время я сдерживалась, потом осторожно придвинулась и взглянула на светящийся зеленым экран. В центре темнели маленькие буквы сообщения: «Как ты?»

      – Родители? – поинтересовалась было я, но тут же осеклась, различив над сообщением еще одну надпись: «Отправитель: Рихард Ланн». – О… простите. Не подумала бы, что он о ком-то может волноваться.

      Он меня не услышал и переспросил:

      – Ты что-то сказала?

      – Нет, так, мысли вслух, – отозвалась я, снова начиная внимательно его рассматривать. – Это, наверно, здорово, когда за тебя хоть кто-то волнуется. Даже мерзкий полицейский. У вас нет другого, настоящего отца?

      Он