Вильгельм Молчаливый. Елена Степанян

успеете себя проявить. Сколько вам лет?

      Вильгельм. Двадцать шесть, сир.

      Король Генрих. О вас говорят, что когда вы были совсем еще ребенком, покойный император спрашивал ваших советов и не стыдился в этом признаваться.

      Вильгельм. Я слышал эту легенду, сир, но, право же, не знаю, кто ее придумал. Покойный император действительно относился ко мне отечески и даже удостаивал личных занятий.

      Король Генрих. Вот как, вы, оказывается, еще и скромны! Редкое качество в наше время, когда всеобщая наглость дошла нам вот до сих пор! (Проводит рукой по горлу. Затем озирается вокруг и продолжает негромко и взволнованно.)

      Слушайте, принц, я давно уже хотел поговорить с вами на эту тему вместо того, чтобы выслушивать этого солдафона герцога Альбу. В конце концов, и он, и даже Эгмонт – это всего лишь руки короля! Головы – это вы с Гранвеллой!

      Поймите меня, я свято верю в искренность Филиппа, я просто преклоняюсь перед его непримиримостью в делах религии, но есть вещи…

      Совсем близко раздается шум охоты. За деревьями мелькают всадники. Слышны крики: «Сир! Отзовитесь!»

      Король делает принцу знак не отвечать. Всадники исчезают. Король подъезжает к Вильгельму вплотную.

      Король Генрих. Вы должны взять это на себя! Вы блестяще знаете людей, вы сумеете объяснить ему, как никто другой. Характер испанцев совсем иной, чем у фламандцев! О французах я уже не говорю! Нельзя, поймите, нельзя применять к ним одни и те же методы!

      Вот он решил во что бы то ни стало ввести в Нидерландах испанскую инквизицию. Надеюсь, вы не станете меня уверять, что вам по вкусу эта затея?

      Вильгельм (ошеломленный этим сообщением, он отвечает не сразу). Нет, сир!

      Король Генрих. Вот видите, о ней знает сейчас едва ли семь человек, и уже двоим она представляется по меньшей мере сомнительной! А когда это будет обнародовано, представляете, какой поднимется крик?

      Вильгельм. Представляю!

      Король Генрих (делая широкий жест). Разве мы со своей стороны не стремимся пресечь распространение ереси? Но что это дает? Мой бог! Со дня выхода последнего эдикта казнили восемнадцать еретиков. Да я сегодня же во время обеда насчитаю вам вдвое больше за королевским столом. Принцы крови! Командующие армией! Он думает испугать их своей инквизицией!

      А в Нидерландах! Пускай тамошние еретики сплошь землекопы и угольщики, я прекрасно знаю, что они мнят о себе и своих правах не меньше, чем французские дворяне! (Самодовольно.) Да, мой друг, не удивляйтесь! Пока мой сын и брат король испанский простаивал на коленях в своей молельне, я неплохо изучил положение дел в Европе!

      Нам предстоит тяжелая борьба. Борьба не на жизнь, а на смерть! Я не испанец и не ханжа. Я не собираюсь, как король Филипп, войти по трупам еретиков в Царствие небесное. На сегодняшний день с меня вполне хватит земных забот! И я ищу в вас союзника, принц, не только из уважения к вашим способностям. Ведь вы же не вчерашний выскочка и не простой землевладелец!

      Если собрать воедино все ваши земли, разбросанные по трем королевствам, то получится недурной островок. Нам