Пепел Нетесаного трона. На руинах империи. Брайан Стейвли

теперь полезай, – велела она.

      Видно было, как вместе с кровью в его мозг вливается понимание.

      – Гонка… – заговорил он.

      – Гонке конец. Ты победил. – Она кивнула на вершину мачты. – Давай заканчивай.

      Он в ужасе и смятении уставился на нее:

      – Почему?

      – Хрен его знает. – Она вдруг ощутила глубочайшую усталость; болело все: плечи, изодранные ладони. – Полезай, и все тут.

      Может, кто-то и разглядел что-то с палубы сквозь огромные развернутые паруса, но все произошло слишком быстро, чтобы разобраться. Для большинства эта выглядело как яростная схватка, из которой Рабан вышел победителем. Джонон доказал свое: сказочные кеттрал не круче простого моряка, – и может быть, теперь адмирал оставит ее в покое.

      Пока Рабан преодолевал последние футы до верхушки мачты, Гвенна, зацепившись локтем за растяжку, смотрела вдаль. После долгих дней в полутьме каюты мир выглядел ослепительно просторным, небо – слишком ярким, а море – слишком темным. Она разглядывала все это с качающегося туда-сюда, туда-сюда корабля, смотрела и смотрела, и все смотрела, когда из-за края света показалась мачта с флагом манджарского корабля.

      12

      – Вы – монах хин.

      Распорядитель первого ранга Юмель произнес это без усмешки и вообще без всякого выражения. Он был весь серый – серое лицо, и редкие волосы с залысиной, и зубы. Акйилу представлялось, что, объяви он себя самим Пустым Богом, этот человек не изменился бы в лице.

      – Последний хин Ашк-лана, – отозвался он.

      Министр и глазом не моргнул. Как знать, может, эта способность – не моргать в ответ на самые невероятные заявления – и вознесла его до первого ранга. Распорядители третьего и второго рангов куда откровенней выражали недоверие. А распорядитель назначений четвертого ранга чуть не захлебнулся чаем.

      – Последний хин Ашк-лана, – повторил Юмель (и слова его звучали серо).

      – И друг императора. Кадена уй-Малкениана.

      Юмель, будто от большого смущения, потупил глаза.

      – Император Аннура – Адер уй-Малкениан, да воссияют дни ее жизни.

      – Мне это известно, – согласился Акйил. – Я пришел рассказать ей о брате. У меня от него послание.

      – Каден уй-Малкениан уже пять лет лежит в гробнице.

      – И послание давнее, – простодушно улыбнулся ему Акйил.

      Распорядитель нахмурился, рассматривая лежащую перед ним пухлую учетную книгу. В помещении царил безупречный порядок. Глянуть не на что, не считая стен красного дерева с окошком на старый клен, толстой книги, стола и самого Юмеля. Может, его вознесла до первого ранга не скрытность, а умение тянуть время. Может, он, замучив просителей скукой, раз и навсегда отбивал у них охоту обращаться к императору.

      – Позволительно ли мне, – спросил наконец распорядитель, – рассчитывать, что императору знакомо ваше имя?

      – Каден мог обо мне упомянуть.

      Хотя это вряд ли. Когда империя рвала себя